[gokuharu]

Вдогонку прошедшему дню влюбленных.

Название: Идиллия
Автор: Roxyss
Бета: Givsen
Фэндом: KHR!
Пейринг: TYL!Гокудера Хаято/TYL! Миура Хару
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, романс,юмор
Саммари: Мы вместе горим и сами дуем на пламя.
Предупреждения: ООС.
Примечание: Навеяно песней Jane Air - Моё сердце сейчас это открытая рана.

Идиллия

Все именно к этому шло.
Их пара с самого возникновения вызывала у всех только шок и недоумение. Действительно яркие эмоциональные всполохи и перемены от «терпеть тебя ненавижу, чтоб тебя трижды перекосило» до чуть ли не откровенного порно на глазах шокированной публики удивляли даже невозмутимую и привыкшую ко всему Нану-сан. Это не говоря уже о друзьях и абсолютно случайных свидетелях, по воле коварного случая оказавшихся прямо в эпицентре взаимодействия взрывной парочки.
И в самом деле, их отношения несли в себе весь возможный спектр переживаний: начались обоюдной неприязнью, порой перерастающую в жгучую ненависть, продолжись хрупким перемирием, которое переросло в отрицаемую симпатию, а после – во всепоглощающую страсть и безумную любовь. Но тот факт, что все эти эмоции были уже давно пережитыми, совершенно не мешал им время от времени всплывать наружу.
– Ты! – В голову мужчине полетела хрупкая с виду, но довольно увесистая фарфоровая статуэтка. – Мерзкое! – Флакончик с весьма дорогостоящим и приятно пахнущим парфюмом составил компанию статуэтке. – Похотливое животное!
Громоздкая хрустальная пепельница просвистела буквально в нескольких сантиметрах от уха молодого человека и с оглушительным грохотом врезалась в стену, оставив после себя внушительных размеров вмятину и россыпь острых, переливающихся всеми цветами радуги осколков.
Девушка, тяжело и часто дыша, буравила злобным взглядом стоящий перед ней субъект мужского пола. Хрупкая звенящая тишина повисла в просторной, обставленной по последней моде гостиной. Зеленые, напоминающие чем-то кошачьи, глаза полыхнули огоньком раздражения и хищно сузились.
– Это же подарок от Джудайме на нашу годовщину! И ты едва не размозжила мне голову, чертова истеричка!
– Правильно, Гокудера-кун, – издевательски протянула хрупкая на вид шатенка. – Правильно! Первым пунктом по значимости идет Тсуна-сан, а вторым – твоя никчемная голова!
Мельком осмотрев окружающие предметы на их пригодность быть отправленными в полет, она сердито поджала губы и запустила в мужа подобранной в спешке диванной подушкой, сопровождая свои действия злобным шипением.
– Хару! В конце концов, ты мне объяснишь, что на этот раз стряслось?!
Начинающая постепенно утихать злость взвилась с новой силой, заставляя Хару беспомощно сжимать кулаки и припоминать все ругательства, которые она когда-либо слышала от мужа, но стеснялась даже подумать в таком ключе, не то чтобы произнести их вслух. Сделав несколько глубоких вдохов и крепко зажмурившись, она перевела дыхание и, злобно сверкая глазами, выпалила:
– Ты когда последний раз себя в зеркале видел?! – Она всплеснула руками. – Хаято, да у тебя же свежий засос во всю шею, который оставила точно не я!
Гокудера стремительно пересек комнату и, остановившись перед огромным зеркалом в старинной золоченой раме, принялся рассматривать свое отражение на предмет вышеназванной отметины.
Засос был. Громадный, пронзительно-багровый с уже проявляющимися синими переливами, так кричаще выделяющийся на фоне его светлой кожи, что нужно быть абсолютно слепым, чтобы его не заметить… ну или дальтоником. Совершенно очевидно, что его вспыльчивая жена никоим образом не относилась ни к одной из ранее упомянутых категорий людей.
Задумчиво обведя контуры засоса кончиком пальца и поморщившись от отнюдь не самых приятных ощущений, Хаято тяжело вздохнул и попытался поймать взгляд Хару в отражении, но, потерпев поражение в таком непростом деле, повернулся лицом к жене.
– Милая, ну ты ведь прекрасно знаешь, каким образом и в каком месте любит проводить переговоры дон Эстернео. Девицам из его борделя абсолютно плевать, на ком оставлять свои отметины.
После этих абсолютно спокойных слов в его голову полетел новенький, напичканный всякими ненужными функциями и обклеенный разноцветными стразами, недавно приобретенный мобильный телефон, жалобно пискнувший и мгновенно затихший среди осколков пепельницы.
– Дон Эстернео тебе «милая», а не я! – Негромкая речь разливалась по комнате, словно ядовитое змеиное шипение. – Прикажешь мне никак на это не реагировать?! На то, что ты постоянно шляешься вместе со своими друзьями по всяким шлюхам?!
– Миура!
– Вот уже три года как Гокудера, милый.
Подошедшая практически вплотную бывшая Миура прямо перед его носом помахала левой рукой, демонстрируя тоненький золотой ободок на безымянном пальце, и сердито нахмурилась, услышав последнюю реплику мужа, произнесенную весьма довольным голосом с ощутимыми мурлычущими интонациями:
– Как глупо с моей стороны. – На его губах появилась издевательская усмешка. – Нужно было жениться на Хром – она хотя бы не безумная ревнивица, как некоторые.
– Ревнивица?! – Хару буквально задохнулась от нахлынувшей злости, бурным потоком заклокотавшей где-то в груди. – А кто едва не разнес весь особняк в щепки, когда на прошлое рождество Ямамото-кун поцеловал меня под омелой. В щечку!
– И что?
Эти слова, сказанные относительно безразличным тоном и с едва заметной издевкой, стали последней каплей в и так переполненной чаше терпения взвинченной Миуры. Сбивчиво пробормотав несколько весьма нелицеприятных эпитетов в адрес горячо любимого мужа, Хару, едва сдерживая злые слезы, вихрем промчалась мимо Хаято и с оглушительным грохотом захлопнула за собой дверь в ванную.
Гокудера, тяжело вздохнув, плюхнулся на диван, в очередной раз сетуя на свою невнимательность, вспыльчивость и язвительность, вместе с тем злясь на точно такие же черты характера его жены и их не менее общее неумение спокойно обсудить сложившуюся ситуацию и прийти к компромиссу. Вместо этого они постоянно цапались, крушили окружающие их предметы и тратили драгоценные нервы, причем зря, ибо равно как они сами, так и их друзья прекрасно знали, что через пару часов скандал забудется и страсти будут бушевать уже в спальне, подальше от любопытных глаз и всяческих моральных принципов.
Очередной тяжелый вздох вырвался из его груди, но тут же на лице появилась мягкая усмешка. Да скажи ему кто-нибудь каких-то пять-шесть лет назад, что он женится на Хару – не сносил бы этот горе-шутник головы, ну или, по крайней мере, нескольких зубов и целых костей точно бы не досчитался. Поставить себя в пару с этой несносной девчонкой он не мог даже в состоянии дичайшего алкогольного опьянения, ибо эта взрывная особа, носившая абсолютно неподходящее ей имя, будила в нем совершенно ненужные эмоции, никак не подходящие к отношениям «парень-девушка».
Окинув разгромленную гостиную задумчивым взглядом, Гокудера едва слышно фыркнул, лениво подумав о том, какой идиот сподобился посоветовать ее родителям такое чудное имя. Весна. Ну надо же. По его мнению, ей бы больше подошло называться в честь тайфуна или цунами, но никак не в честь этой, в прямом смысле слова, сопливой поры года, которую так превозносят малолетние дурочки и косящие под романтиков парни. Всем своим видом она напоминала ему сошедшую с гор лавину, которая в мгновение ока погребает под собой все доступное ей пространство и не дает ни малейшего шанса на спасение. Такая же внезапная и неукротимая, но от этого не менее завораживающая и будоражащая. Хару всегда говорила то, что думала, не пыталась быть идеальной девушкой-кокеткой с легкими, как суфле, мозгами и абсолютно не умела строить козни. Находясь под строгим и неусыпным контролем родителей, она росла серьезной и не по годам умной девушкой, способной прийти на помощь в трудной ситуации, но находящей отдушину в весьма дурацких и неординарных хобби. А серьезное увлечение математикой делало ее главным конкурентом на роль репетитора Джудайме, чего он в то время уж точно не мог позволить и постоянно дразнил ее по всяким мелочам, ища хоть какой-нибудь маломальский подходящий повод для того, чтобы чем-то ее отвлечь. И нашел на свою голову, не иначе.
Будучи уже довольно взрослыми людьми и обучаясь в разных университетах, они случайно столкнулись в небольшом продуктовом магазине, весьма озадаченные наплывом покупателей и повальным предпраздничным мандражем, тесно прижатые друг к другу, без единой возможности хоть как-то отстраниться. Шумная толпа намертво впечатала несчастную Хару в широкую грудь старого знакомого, оставив в качестве украшения на его сером шарфе след от бледно-розовой помады. Именно тогда к ним пришло осознание, что им повезло столкнуться как раз в преддверии дня Святого Валентина, о котором они оба благополучно забыли, погрязнув в ежедневной рутине и полностью отдав себя учебе. Именно тогда, после того как они с трудом выбрались из магазина, так и ничего не купив, Гокудера, зябко передернув плечами от холода, пригласил ее на свидание, а Миура, как-то достаточно грустно улыбнувшись, согласилась.
С этого все и началось: романтические прогулки; первые осторожные поцелуи, перерастающие в почти священное действо, прервать которое невозможно даже под угрозой смертной казни; первая ревность и сломанная челюсть внезапного ухажера Миуры; первая пощечина за повисшую на нем, как рождественская гирлянда, пустоголовую блондинку; первая близость после довольно продолжительных отношений и вполне ожидаемое желание пожениться.
И столько было всего глупого, важного, забавного, раздражающего между ними, что порой казалось, будто они вместе уже не один десяток лет и он просто уже не сможет жить без нее. Поэтому нужно было отбросить гордость в сторону и идти вызволять свою страстную супругу из плена холодной ванной комнаты и ее собственных сомнений.
Дверь, надежно запертая, поддалась только с третьего удара мощным плечом. Жалобно хрустнул замок, деревянная преграда со всего размаху ударилась о стену, на которой появилась еще одна вмятина, составляющая идентичную пару вмятине в гостиной. Размеренным шагом Хаято приблизился к медленно отступающей вглубь комнаты Хару.
Яростные искры все еще сверкали в ее карих глазах, но все уже было не столь катастрофично или…
Уткнувшись спиной в холодную кафельную поверхность стены, Хару сердито зашипела:
– Убирайся к своей неревнивой Докуро! И нечего на меня так смотреть!
Однако, недооценив целеустремленность своего мужа, который ровным счетом не обратил никакого внимания на ее слова, она внезапно почувствовала, что он больше не стоит в дверном проеме, а прижимает ее своим телом к стене и склоняется к ее губам. Поцелуй из довольно грубого и принудительного стремительно перешел в яростный и страстный и обернулся для Гокудеры до крови прокушенной губой и слегка оцарапанной шеей. Хару никогда не сдавалась так просто. Именно поэтому правильным сейчас было не молить о прощении и сотрясать воздух всякой сопливой ересью, а сгрести ее в охапку и закинуть к себе на плечо, игнорируя ловкие кулачки, болезненно стучащие по спине.
– Хаято, куда ты меня тащишь? – Злость постепенно уступала место легкой игривости и ноткам наигранной обиды.
– В спальню. Буду проверять тебя на профпригодность.
Ошалевшая от столь наглого ответа Хару едва не свалилась с его плеча и, хрипло откашлявшись, едва выдавила из себя удивленное «что?». Гокудера, похабно ухмыльнувшись и звонко хлопнув жену по попе, продолжил шествие к спальне под аккомпонимент бурных возмущений и звонкого смеха Хару.
У каждой семьи есть свое представление о счастливой семейной жизни. Такая себе идиллия, немного сумасшедшая в данном случае, но это уже совершенно никого не касается.