Фест 5986

[gokuharu]

В комментариях к этому посту оставляем заявки, посты для исполнения будут появляться по мере появления заявок :3 Отбора как такового не будет, но если это будет очевидный троллинг, то я их рассматривать не буду. Ограничение - 15 заявок.

--- Исполнено ---

2. Фэнтези!AU Werecat!Гокудера/witch!Хару. Возвращаясь ночью с колдовского ритуала/шабаша/сбора цветков папоротника, юная ведьма Хару находит в лесу милого, но чуть живого котика. Приносит домой, оказывает помощь. А утром обнаруживает в своей избушке невоздержанного на язык красавчика Гокудеру. NEW!!!

4. ООС. дарк!Хару/Гокудера. С невинным видом изводить стесняшку-девственника. Сталкерство, dirty talk, подкидывать своё нижнее бельё в его сумку/шкафчик/почтовый ящик. По арту Такой милый~

8. Вонгола выезжает на пикник. Хаято и Хару ругаются, в пылу спора отстают от остальных. Блуждания по лесу, совместная ночёвка, неловкая забота друг о друге. Без NC.

11. TYL! Хару и Хаято - коллеги по работе в Вонголе. Она влюбляется, он ничего не замечает. Признание во время совместной миссии, реакция Хаято на усмотрение автора.

--- Не исполнено ---

1.AU в каноне, пре-TYL! Ретеллинг фильма "Красавчик" (Тиль Швайгер). Гокудера - молодой бизнесмен, подозреваемый в связях с мафией. К тому же ловелас. За антиобщественное поведение его показательно приговаривают к унизительному наказанию - 300 часов общественных работ в детском саду. Воспитательницей оказывается Хару, пути которой с Вонголой давно разошлись. И она решает "перевоспитать" его. ХЭ.

3. частичная AU. 5-6YL! Хару - студентка, пытающаяся открыть собственный модный бизнес. Гокудера - студент и мафиози, любящий хорошо одеваться.

5. AU в каноне. У Хару и Гокудеры - одинаковое Пламя Урагана. Таймлайн - Конфликт колец. Соперничество за место Хранителя Урагана и Правой руки Тсуны (без намёков на 5927 и 2786).

6. "Мистер и миссис Гокудера". Вариации на тему фильма.

7. Хару брала у Бьянки уроки кулинарии. Несколько раз попробовав её еду, Гокудера теперь впадает при виде Хару в неконтролируемое возбуждение. Без ООС, Хаято всё так же стесняется девушек, а Хару - мужчин типа Шамала.

9. TYL! Броманс (близкая дружба без романтики). Мальчишник перед свадьбой Тсуны и Хару. Пьяный Десятый признаётся друзьям, что совсем не любит невесту. Просто Киоко ему отказала, но наследники-то нужны, а Хару хорошая хозяйка и детей любит. Метания Хаято между "мужской дружбой" и правильным поступком. Он всё же едет к совершенно счастливой невесте и всё ей рассказывает. Неверие, истерика, скандал. Дальнейшее развитие событий и будет ли свадьба - на усмотрение автора.

10. "Взрослая" заявка. 20YL! Ретеллинг мюзикла Mamma Mia. Хару выдаёт замуж дочь, которую вырастила одна. Мечта девушки - чтобы к алтарю её повёл отец. И она приглашает на свадьбу всех друзей детства матери (подбор гостей по желанию автора, хоть Занзаса с Бьякураном зовите). Главное, чтобы в конце выяснилось, что отец - Хаято. ХЭ.

12. Хару переводится в Намимори. После женской школы все мальчики кажутся ей извращенцами. Хару достаёт парней соблюдением приличий и правил. Особенно Гокудеру. Она даже вступает в Дисциплинарный комитет. Однажды Хаято узнаёт, что у "правильной" Хару тоже есть секреты (что-нибудь компрометирующее в пределах разумного. Работает официанткой в косплей-кафе, например. Или озвучивает симуляторы свиданий для парней(не хентай!).)

запись создана: 31.10.2013 в 11:33

@темы: фест

---

[gokuharu]

run-runesque

+2

♥

@темы: фанарты

---

[birdroid]

Автор:  inkuseitor
Название: без названия, продолжение
Предупреждение: дарк!АУ, ТИЛ, не вычитано
Персонажи: Гокудера, Хару мельком Ламбо
Жанр: романс
Размер: ~4k слов
Рейтинг: НЦ-17
Дисклеймер: все персонажи Амано Акиры
От автора: *старческим голосом* Прошло уже 84 года (с) Вообще, я думала забить на него, но весь год у меня висел черновик, и жалко было его оставлять сырым, поэтому я решила дописать всеми забытую историю :3 IDK если торкнет вдруг, возьму и напишу дальше в формате драбблов, но это очень навряд ли. Вообще, у меня все продумано вплоть до большой и насыщенной драмой сцены расставания, но не хотелось останавливать историю на такой невеселой ноте, так что лучше так. :3 Спасибо всем, кто оставлял комментарии!

Облака сиреневыми штрихами медленно утекали в чернеющий горизонт. В квартире окна смотрели только на восток, и с каждой минутой в комнатах без искусственного освещения становилось все мрачнее и мрачнее. Хару догадывалась, что в этом и заключалась тонкая задумка – кого бы здесь не держала Вонгола, он должен был мучиться подступающим с темнотой отчаянием, и она, чтобы поднять настроение – или, скорее, чтобы не опускать его дальше, – отвернулась. Девушка попробовала задержать взгляд на старом шкафчике, на неудобной кровати, на безрадостно-бледном потолке, но потом сдалась, и призналась себе, что кроме запыленного окна, источавшего тоску и вселявшего в нее чувство беспомощности, смотреть было не на что.

Японка знала, что была сообразительной, и в своей догадке не сомневалась ни на минуту. Ей было немного обидно, что такой милый и вежливый молодой человек, как Тсуна-сан, рассматривал ее в роли наказания для своего подчиненного за плохое поведение, но эта обида не шла ни в какое сравнение с той, которую она испытала, навешав молодому Дечимо Вонгола лапши про то, какой замечательный этот Гокудера, и оставшись в итоге с этим образцом джентльменских манер вопреки своим расчетам. "Лучше бы правду выпалила!" – ругалась про себя Миура.

Гокудера же вполне заслуженно чувствовал себя победителем. Он не совсем понимал, почему для него было так важно разрушить планы Хару, но еще меньше – отчего ему так хотелось отметить свой успех с новой знакомой. Наверное, по той же причине, по которой завоеватели античных времен приглашали на пиршества в честь своих побед принцесс и королев захваченных государств – чтобы увидеть свое превосходство через призму униженного соперника.

Хаято помнил, как мило выглядела его "девушка", когда злилась, и поэтому настроился на романтику. Он достал один фильм из своей старой запыленной DVD коллекции, которую свез сюда почти вечность назад, нашел откупоренную бутылку, в которой плескалось еще достаточно виски, и немного сухофруктов в кухонном шкафчике, и, пока его новая возлюбленная молча оплакивала свое несостоявшееся уединение, он разложил все это на столике перед диваном. Гокудера попытался придать себе как можно более расслабленный вид, избавившись от галстука и расстегнув верхние пуговицы рубашки, и постучался к Хару. Вопреки его ожиданиям она открыла дверь мгновенно.

– Что. Тебе. Надо? – рассерженно спросила она, и затем заметила некоторое изменение планировки у него за спиной. – Что?

– Я просто подумал, что мы плохо начали, – ответил он, по-хозяйски опираясь локтем об косяк. – И решил, что мы должны это исправить.

– Лично мне исправлять нечего, – отрезала Хару, упрямо сложив руки на груди, но затем что-то за Гокудерой вновь привлекло ее внимание. – Там, что, виски?

Гокудера с искусственной ленцой обернулся и кивнул. Девушка недовольно отвела взгляд, но затем с вызовом спросила:

– Что и как ты хочешь исправить? Споить меня и трахнуть? Как предсказуемо. Вынуждена тебя разочаровать: я не пью в компании людей, которые мне не нравятся!

Хаято покраснел. Он не привык, что девушки называли его попытки ухаживать за ними своими именами, но сделал оскорбленное лицо, дескать, как не стыдно так низко думать о нем.

– Вообще-то есть еще орешки всякие и сушеные фрукты. И чай, если хочешь. Я тут фильм выбрал. Глянем?

Хару, состроив недовольную мину, встала в позу.

– Сначала извинись. И найди мне другую одежду! Пить непонятно с кем в таком виде нет никакого желания.

Гокудера про себя усмехнулся над изменениями в ее планах касательно бутылки виски, но извинился, несмотря на приказной стервозный тон, на который хотелось достойно ответить.

– Прости за то, что так вышло с футболкой.

– А хамство? А грубые выходки?

– Прости отсутствие моих манер, пожалуйста, – терпеливо добавил Гокудера.

– Хорошо, – буркнула Хару и отвела взгляд, приятно удивленная, что ей так быстро удалось достучаться до его совести. – А теперь удачи в поисках новой одежды.

Она хотела закрыть перед ним дверь, но он не позволил ей, с силой потянув ручку в противоположную сторону. Хару запланировала новую истерику, но ее язык отказался подчиняться, как только она заметила, что Гокудера решил избавить себя от рубашки. Та часть девушки, которая хотела выразиться против подобных выкрутасов, была заткнута другой, наслаждавшейся зрелищем. Не каждый день перед Миурой раздевался горячий привлекательный мужчина, и она решила, что после множества изнурительных выступлений в "Сливе", заслуживала скромную роль зрительницы.

– Зачем? – только и выдавила она, как только он остался в майке, выгодно прилегавшей к телу.

– Тебе же нужна была новая одежда, – улыбаясь, ответил Гокудера и вложил рубашку ей в руки. – Буду ждать.

Как только он закрыл за собой дверь, Хару первым делом приложила руку к лицу, проверяя, насколько она покраснела. Она отчетливо чувствовала, как горели у нее щеки и шея, и девушка занервничала, представив, как глупо выглядела, практически пуская слюни на своего врага номер один. Затем, убедившись, что организм не выдал ничего компрометирующего, она не без трепета сняла с себя футболку и, прикусив губу и опасливо посмотрев по сторонам, приложила новую одежду к груди. Ткань сохранила тепло и запах чужого тела, и у девушки ослабли колени. Она все еще считала его хамом и гадом передовых мастей, но от этого сердце не стучало тише, и лицо не бледнело. Перед тем, как выйти к Гокудере, она настроила себя на равнодушие, и на это ушло немало времени.

– Ты долго, – прокомментировал он, скрывая улыбку. Ему однозначно нравилось, как смотрелась на ней его одежда, как новая, так и старая. Он видел ее тело прежде, и непросто было забыть, как красиво все линии и изгибы извивались в танце, исполнявшемся в том, что и нижним бельем назвать-то было трудно, но несмотря на это, его не могло не волновать то, как рубашка скрывала ее наготу.

– Я могу уйти, – ворчливо ответила Хару и устроилась на почтительном расстоянии от него.

Итальянец включил телевизор, на экране появились вступительные титры. Он вложил в руки Миуры стакан, на дне которого плескались виски. Она без вступления выпила все залпом.

– Наливай еще, – поморщившись от крепости напитка, произнесла Хару.

– Для девушки, которая не собиралась пить, ты уже перевыполнила норму, – усмехнулся Хаято, но не отказал ей.

Она осушила стакан во второй раз после того, как на экране появились первые герои. Гокудера растолковал ее темпы, как желание поскорее забыть события всего дня, а он приветствовал всяческие попытки расслабиться. Вскоре она и правда стала выглядеть непринужденней, будто между ними были нейтрально-дружеские отношения.

– Еще? – предложил он, но Хару мотнула головой.

В комнате царил полумрак, и только телевизор испускал тусклые переменчивые блики света. Миура не особо следила за сюжетом на экране – вся комната уже начала закономерно покачиваться, и девушку больше озаботила борьба с диваном, а точнее с его неудобной спинкой, откинувшись на которую было трудно уснуть. Гокудера, тоже игнорировавший развитие событий в фильме, это заметил.

– Я могу тебе помочь? – спросил он, придвинувшись к ней.

– Здесь неудобно сидеть.

Гокудера в ответ на это похлопал по коленям.

– Садись сюда, – пригласил он и, опасаясь, что его щедрый жест оттолкнет Хару, поспешил добавить, – если хочешь.

Но алкоголь ударил ей в голову раньше, чем он ожидал, и Хару не стала рисоваться перед своим "телохранителем". Она приблизилась к мужчине, и волна тепла, исходившая от его тела, опьянила ее не слабее виски. Девушка слегка приподняла рубашку, чтобы та не сковывала спину, и села на Гокудеру. Сначала затея показалась ей глупой: на его ногах было едва ли удобнее, Миура чувствовала под кожей каждую складку ткани и рельеф ног, но затем он заботливо приложил руку к ее спине, и Хару устроилась так, чтобы можно было удобнее положить голову на его плечо, что заметно изменило ее оценку. Свободная рука не могла постоянно висеть в воздухе, поэтому он фамильярно положил ее на оголенные бедра, но девушка, если и была против, то не подала виду. Впервые за слишком долгое время она почувствовала подобие защищенности, и Хару не была готова так скоро расстаться с этим ощущением из-за упрямства и принципиальности. В конце концов, его пальцы уже трогали ее клитор, и, обладай она меньшим самообладанием, они бы уже почти сутки назад занялись сексом.

Хаято тоже не забыл, как они познакомились – именно эти воспоминания и вдохновили его на перемирие. Более того, он слишком отчетливо помнил, как она целовала его в борделе, и одного воссоздания этого эпизода в памяти хватило, чтобы его пальцы сами начали гладить её бархатистую кожу. Он касался её легко, настолько нежно, насколько научился за все время в женской компании. Хару негромко ахнула, но, с двойной порцией виски, которые успешно затормаживали принятие решений, не стала его останавливать. Она утопала в прогорклом запахе табачного дыма, и ей это нравилось.

Когда Хару привстала, Гокудера, опасаясь, что она сейчас же вскочит и убежит, вцепился руками в ее ягодицы, но она, не покидая его рук, просто пересела лицом к нему. Хватку на бедрах он все равно не ослабил, а, напротив, даже укрепил ее. Миура встала, расставив колени по бокам от него, так близко, что, чуть подавшись вперед, можно было коснуться носом ее сосков сквозь рубашку. Хару медленно, искусительно, как и подобало девушке ее профессии, стала выпускать пуговицы из петель, обнажая себя с противоречивой смесью гордости и уступчивости. Когда она завершила эту церемонию, Хаято пожалел, что не включил свет заранее: ему хотелось полюбоваться ее голым телом, и темнота не оставила ему другого выбора, кроме как оценить ее красоту ощупью. Он мягко положил руку на ее живот и бросил взгляд на зарумянившееся – от алкоголя или ситуации, или, может быть, от обоих факторов одновременно – лицо Хару, ожидая какой-либо реакции. Она снова слышно вздохнула и стала наблюдать за его ладонью. Вторая все еще напряженно держала ее за бедро, на котором, как подумала Миура, к утру будут красоваться темные синяки. Из щели в окне подула прохладная струйка сквозняка, и девушка поежилась. Ее тело покрылось мурашками, и соски, словно опасаясь, что мужчина совсем позабудет про них, начали твердеть. Гокудера мягко провел рукой по ее талии, затем его пальцы потянулись выше, и он осторожно взял сначала одну грудь, потом вторую. У Хару была очень нежная кожа, и его очерствевшие подушечки пальцев наслаждались каждым прикосновением.

Хару все еще была обижена на своего нового знакомого, хотя у нее совершенно вылетело из головы за что. Она все же решила наказать его единственным способом, доступным при сложившихся обстоятельствах – делать вид, что любовник был из него довольно посредственный. Она постаралась придать своему лицу как можно более равнодушное выражение, и задача эта была не из легких: на стороне Хаято был не только его опыт, но и алкоголь в крови Хару, и ей приходилось совершать над собой титанические усилия, чтобы не дать разуму пропасть в сладостном тумане, сгущавшемся с каждым движением мужчины. В отличие от ее предыдущих любовников, он не стискивал грудь так, что она готова была выть от боли, и даже не рвался повалить ее под себя. Гокудера неторопливо водил рукой по всему её телу, растягивая ласку, словно сам получал от нее эстетическое удовольствие. Он слегка потянулся вперед и взял в рот ее сосок, щекотно посасывая его. Хару, почувствовав жар в низу живота, героически подавила в себе желание выгнуть спину, но ей пришлось положить руки ему на плечи, чтобы удержаться на ногах. Японке жутко не терпелось содрать с него ко всем чертям одежду, но она, будучи порой иррационально упрямой, решила, что если уж начала играть роль невпечатленной женщины, то надо было довести дело до конца.

– Ты только это умеешь? – с легкой насмешкой, маскирующей дрожь в голосе, спросила Хару.

Он хмыкнул и оторвался от ее груди. Его руки вернулись к ее ягодицам, и он произнес:

– Держись покрепче. Просто держись.

Хару послушалась, но не успела она спросить, зачем, как вдруг весь мир перевернулся, и ее шея оказалась на подлокотнике дивана. Пока она выходила из ступора, он, устроившись у нее между ног, разделся ровно настолько, насколько того требовала ситуация. Миура провела взглядом по члену от мошонки до раскрасневшейся головки, и у нее пересохло во рту. Она облизнула губы, и жар у нее между ног стал невыносим. Но Хару все еще помнила о своей роли, и, верная себе, продолжила ее играть, несмотря на то, что теперь люто ненавидела собственную затею.

Сквозь пелену алкоголя и возбуждения, она полностью осознала, что они действительно собирается заняться сексом, лишь когда увидела, как он, высокий и широкоплечий, склонился над ней, отчего ей захотелось широко улыбнуться. Хаято предоставил ей слишком мало времени, чтобы она озвучила свое мнение касательно происходящего, и глубоким поцелуем продемонстрировал, что ему было в общем-то все равно. Он почувствовал сладковатый вкус виски на ее горячих губах, но он не шел ни в какое сравнение с соприкосновением их языков. Хару, должно быть, согласилась с ним, потому что издала тихий, почти жалобный стон. Она так и не сняла его рубашки, и мысль, что Миура оказалась зажата между ним и его одеждой, вскружила мужчине голову. К утру она пропахнет дымом от его сигарет и любимым одеколоном, и собственник в нем, предвкушая это, пришел в неистовство.

Насытившись ласками ее языка, Гокудера отпрянул, и требовательно взглянул ей в глаза. Хару не выдержала и отвернулась. Бесповоротно навалившись на нее всем телом, Гокудера принялся трудолюбиво оставлять засосы на шее и покрепче схватил девушку за ягодицы, не зная, как оставить на ней больше следов своего пребывания. Хару испытывала противоречивые эмоции. Она поняла, что этап, на котором он был ласковым любовником, оказался позади, и сейчас он демонстрировал свою силу. Но не успевала она пискнуть от боли, как он тут же покрывал ее шею нежнейшими поцелуями или ласково и даже любовно принимался гладить ее бедра, отчего Миуре хотелось стонать.

По стоическому молчанию Хару, Гокудера вдруг примерно понял ее задумку и, чтобы усложнить задачу, примкнул к ее соскам с глубокими поцелуями. Ее спина практически выгибалась от каждого прикосновения языка, но Хару отказывалась как-либо демонстрировать, что она получала удовольствие, и комната наполнилась подсасывающими звуками. Ее выдержка бы, может, и справилась с этой задачей, но Гокудера окончательно сломил ее оборону, когда он погрузил головку окончательно отвердевшего члена в ее совсем влажную промежность и, обмочив его, стал мягко мять клитор Хару. Она, ахнув, двинула бедрами навстречу ему, и обозначила собственное поражение, простонав в голос. Хаято забавлялся так еще некоторое время, массирующими движениями заставляя девушку под ним трепетать и извиваться, чувствуя, как умоляюще впивались в спину ее пальцы, но отказываясь при этом приступать к главному действу. Несмотря на то, что он в общем и целом разделял ее желание, ему больше нравилось видеть, как мучительно ей не терпелось почувствовать его в себе, и с каким гостеприимством она раздвигала колени каждый раз, стоило ему надавить на ее клитор чуть сильнее. Когда Гокудера отпрянул от Хару, чтобы полюбоваться ее изнемогающим видом, на лице японки было нарисовано довольно комичное недовольство.

– Мы опять забываем про презервативы, – надувшись, произнесла она.

– Второй раз на это не попадусь, – охрипшим от возбуждения голосом ответил он. – Тем более, что ты должна мне секс за бордель. Поэтому правила мои. Никаких презервативов.

– Что значит "никаких презервативов"? – спросила Хару, и не успела она даже попытаться оттолкнуть его, как он наконец погрузил в нее член целиком и стал плавно двигать бедрами. Она совсем потеряла контроль над своим телом: ее голос предательски сопровождал каждый толчок Гокудеры какими-то мяукающими звуками, а ягодицы сами подстроились под его темп и стали двигаться навстречу.

– Я так понимаю, это отвечает на твой вопрос?

Хару практически слышала его нахальную улыбку. Ей жутко хотелось треснуть его за дерзость, но еще больше – достичь нарастающего оргазма как можно скорее, поэтому она обвила вокруг поясницы Гокудеры ноги и крепче прижала его к себе. Гокудера понял её знак и, несмотря на то, что он настроен был на вредность по отношению к Хару, все же ускорил темп. Ему несказанно льстило, что она уже была очень мокрой, но куда приятнее было ощущение того, как ее горячее влагалище стискивало его член. Хаято хотелось растянуть удовольствие, но Хару требовала скорости, а это неизбежно грозило и его скорым приходом.

Наконец она кончила, и спазм ее мышц заставил кончить и его. Она почувствовала его семяизвержение, и запоздало попыталась разомкнуть их бедра, но Гокудера так крепко вцепился пальцами в ее ягодицы, что Миура прикрикнула. Он или не понял, или не услышал, но отпустил ее лишь когда все закончилось.

– Дурак! Настоящий идиот! Как ты... – Хару пыталась приподнять его с себя, но он, ещё не придя в себя, лениво лежал мертвым грузом и восстанавливал дыхание. Через некоторое время он попытался привстать, а затем окончательно слез с неё.

– Ты вроде что-то сказала? – спросил он, надевая спущенные штаны. Привычным движением он похлопал себя по карманам и, найдя незаконченную пачку сигарет и зажигалку на месте, тут же закурил.

Его насторожило молчание Хару, и он бросил на неё беглый взгляд. Она так и лежала в его широко распахнутой и промокшей рубашке и смотрела в потолок. Она даже не свела колени вместе, и Гокудере было прекрасно видно, как из ее промежности вытекала сперма. Вид не мог не возбудить его, и он уже придумал, что будет делать дальше и собрался затушить сигарету, но Хару резко вскочила с места и убежала в ванную комнату, громко захлопнув дверь.

Зашумела вода, и вскоре послышалось ворчливое неразборчивое бормотание.

Одна часть Гокудеры возгордилась собой: он получил, что хотел, и даже отомстил ей и за бордель, и за то, что она хотела избавиться от него, но другую часть беспощадно грызла совесть. Хаято встал и почти на цыпочках подошёл к двери ванной, опасаясь что скрип пола выдаст его приближение. Минут пять он, закусив губу от волнения, стоял с поднятой рукой, не решаясь постучаться, но затем шум воды утих, и Гокудера, не успев решить, сделать вид, что он шёл на кухню или остаться, чтобы поддержать её или даже извиниться, чуть не получил по носу дверью.

Хару вздрогнула от испуга, увидев силуэт на пороге, но, узнав Гокудеру, сделала вид, что не заметила его и совершенно голой направилась в свою комнату.

– Ты как? – бросил он ей вслед.

– Лучше не бывает, сукин ты сын!

Она не стала хлопать дверью на этот раз, более того она вполне хладнокровно наматывала на себя простыню у Гокудеры на виду. Его настрой на извинения испарился на месте.

– И я заслужил эти слова потому что?..

– Потому что им и являешься! – прикрикнула Хару и уперла руки в бока. – Перед тобой была одна задача! Только одна задача! Просто вовремя вытащить свой член, раз уж тебе лень было искать презервативы, но плевать ты хотел на то, что я могу залететь от тебя!

– Ты ещё даже не знаешь, беременна ли, а вопишь, будто тебе рожать завтра, а я отказываюсь признавать ребёнка!

– Сейчас же выйди в аптеку и купи тест! И средство для прерывания беременности на всякий случай. И леденцы не забудь.

– А леденцы зачем?

– А хочу!

* * *

По пути из аптеки у подъезда он встретил Ламбо, пытавшегося припарковать его автомобиль. Гокудера поручил ему поездку в магазин со списком Хару, а заодно назначил его ответственным за то, чтобы Миура не померла с голоду, так как сам заниматься ею круглые сутки не собирался. Чтобы сделка выглядела честной, он пообещал дать свой красный Митсубиши напрокат, и юноша быстро согласился. Машина неуклюже втискивалась в ряд своих собратьев, и Ламбо грозил вот-вот испортить если не ее, то соседние, а то и все три одновременно. Мучительные потуги все же завершились успехом, хотя автомобиль встал так косо, что Хаято не представлял, как можно было потом безболезненно выехать.

Дурачок Ламбо сделал несколько сэлфи за рулем машины, а потом на ее фоне, и, расстроившись, что в сумерках фото вышли не такими удачными, как он хотел, открыл багажник. Гокудера сложил руки на груди и решил не вмешиваться в попытки подростка утащить сразу пять объемных пакетов, надеясь, что тот догадается взять ровно столько, сколько сможет унести, а остальные захватить позже, но, увы, Ламбо принялся тащить все и сразу, отчего выглядел и смешно, и жалко.

– Без спины хочешь остаться? – подойдя, проворчал Гокудера и облегчил его ношу.

– О, что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть наверху?

– В аптеку выходил, – буркнул мужчина, надеясь, что Ламбо наскучит эта тема.

– Зачем? Ей стало плохо?

Гокудера предпочел не отвечать, и Ламбо, угадав настроение, не стал продолжать.

В квартире их встретила тишина. Хаято решил, что Хару уснула, но она тут же шаткой походкой вышла из-за угла, причем совершенно голой. Ламбо, округлив глаза и открыв рот, от неожиданности выронил пакеты, и они с грохотом упали ему на ноги. Парнишка взвизгнул от боли, и Гокудера, не теряя времени даром, с силой развернул его лицом к двери.

– Какого хрена, женщина? – шикнул он и, наспех стянув с себя туфли, бросился к ней, чтобы выпроводить с прихожей.

Хару пошла к нему навстречу и, когда они поравнялись, встала на цыпочки и обвила руки вокруг его шеи. Гокудера не понял, откуда пришла такая смена настроения, но затем он услышал крепкий запах виски.

– О Боже, ты...

Она нежно приложила палец к его губам и улыбнулась так, будто между ними не было ни намека на ссору.

– Просто поцелуй меня.

Гокудера положил ей руки на талию, чтобы она вдруг не упала, и уже собрался исполнить ее бесхитростную просьбу, – что он терял, в конце концов? – как услышал вежливое покашливание за спиной. Хару сгорая от любопытства выглянула из-за его плеча.

– Хахи! Кто это? Твой младший брат? – спросила она, только-только заметив, что ее "телохранитель" пришел не один.

Гокудера возвел очи горе. В Японии их европейские черты лица часто воспринимали как знак кровного родства, хотя внешнего сходства у них было чуть больше, чем никакого совершенно.

– Да, – вздохнул он, – типа того.

– Хахи! Извращенец! Я догадывалась, что тебе нравится секс втроем, но предложить его в первый же день нашего знакомства! Да еще и с братиком! Ему хоть шестнадцать лет есть?

Ламбо мгновенно развернулся к ним лицом и, с искорками в глазах, охотно закивал головой.

– Да, – почти выкрикнул он. – То есть, почти. Совсем чуть-чуть осталось. Считай, что уже.

– Нет, ему только-только исполнилось пятнадцать, и он пришел, чтобы занести твои вещи. И уже уходит.

Ламбо состроил кислую мину и, зная по собственному опыту, что спорить с Гокудерой было бесполезно, собрался уходить.

– Он такой милый, что я хочу его поцеловать, – призналась Хару, почти свисая с рук Гокудеры.

На лице Ламбо нарисовалась надежда, и он с мольбой взглянул на Гокудеру, ожидая разрешения, но тот решил поскорее увести Хару прочь с порога. Он с трудом запихнул ее в спальню и хотел положить на кровать, но японка со смехом вцепилась в него, и повалила с собой.

– Какого черта, женщина? Что ты делаешь голая и пьяная?

– Голая, потому что ждала тебя, глупый. – Она вплела пальцы в его волосы и стала ласково гладить по голове. Хаято быстро растаял от ее признания, дополненного легкими касаниями. – А пьяная, потому что на первых неделях беременности переизбыток алкоголя может... ну, отменить ее. В общем, если не огнем, то мечом.

Гокудера вдруг отчего-то подумал о своих родителях, и у него мгновенно пропало всякое настроение. Он устало сел на кровать, и Хару кротко прильнула к его спине.

– Я хочу спать, – произнесла она, нежно рисуя ладонью невидимые узоры на его плече.

– Так ложись и спи.

– Я не усну одна. Останься здесь. Пожалуйста.

– Надо закрыть дверь за Ламбо.

– А потом?

– Посмотрим.

Гокудера на всякий случай закрыл девушку на замок, и пошёл на кухню, где парнишка уже уплетал заказанную шоколадную пасту. Он, заметив возвращение Хаято, с любопытством посмотрел на него, явно ожидая подробностей, не предназначенных для подростковых ушей. Не дождавшись таковых, он начал сам:

– Горячая она у тебя, не спорю. Я, конечно, слышал, что ты её в каком-то дорогущем заведении подобрал, но, как говорится, лучше один раз увидеть.

– Ступай домой, Ламбо. У тебя школа завтра.

Бовино отложил сладкое и, набрав побольше воздуха в грудь, признался:

– Я тут услышал ваш разговор. И когда ты её увел, у тебя выпала покупка из аптеки. И, знаю, это не моё дело, но это хорошо. Если у тебя родится ребёнок, у него будет ещё более несчастное детство, чем у тебя.

Гокудера удивлённо вскинул брови, не ожидая такой речи от такого легкомысленного парнишки, как Ламбо, на затем вспомнил, какие могучие комплексы были у этого ребёнка на почве того, что родители отправили его одного в чужую страну и с тех пор написали всего один раз, и то письмо предназначалось не для их сына.

– Считаешь, я никогда не стану хорошим родителем? – с горькой усмешкой спросил Гокудера, не веря, что действительно стал говорить на эту тему с глупеньким Ламбо, и что для него вдруг стало важно услышать ответ.

Юноша же, может, и не был по-лисьи хитёр и умен, но ему хватило смекалки дипломатично ответить:

– Не в ближайшем будущем всяко. Тсуна верит в тебя, конечно. Такой вдохновленный был сегодня, ужас просто. Говорил, что ты вырос, что помудрел.

Брови Гокудеры вновь выгнулись дугой. Он не подумал о том, какой эффект произведет на его друга та маленькая ложь, и теперь в его голове зародилась мысль, что нельзя будет просто так взять и оборвать отношения с Миурой когда вздумается. Надо будет хорошенько подготовить босса.

И, если найдется время, то и саму Хару тоже.

– Но ты знаешь нашего Тсуну, – с умудренным и одновременно нигилистическим видом продолжал парнишка, не догадываясь, как забавно при этом выглядел.

– Он видит в людях больше доброго, чем есть на самом деле, – завершил за него Гокудера. – Знаю. А теперь иди домой, сплетник. Давно пора.

Ламбо послушно встал из-за стола, и он уже стоял по ту сторону порога, когда вдруг добавил:

– Хотя ты же сейчас не послал меня подальше. Может, я и ошибаюсь. Может, ты и вправду меняешься.

* * *

Хару, вопреки своим заверениям, вполне успешно уснула одна. Она выглядела совершенно беззащитно, лёжа обнажённой в позе эмбриона. Гокудере захотелось укрыть её чем-нибудь, но брошенная простыня собирала пыль в самом забытом углу квартиры, а одеяло было постелено под ней. Он снял пиджак, чтобы прикрыть девушку, но она тут же проснулась и напряженно села.

До восхода солнца оставалось еще несколько часов, но полоска неба на востоке уже стала голубеть. Потрезвевшая Хару, видимо, посчитала, что стало слишком светло, потому что она тут же постаралась стыдливо прикрыться руками.

– Уже вернулся? – спросила она, отворачиваясь в сторону. – Нашел, что я сказала?

Она, должно быть, не запомнила свое недавнее выступление, и Гокудера ответил так, будто только что вернулся из аптеки.

– Леденцы были только со вкусом мяты.

Хару еле слышно усмехнулась и позволила набросить ей на плечи пиджак. Она закуталась в него, но отодвинулась от его обладателя на всякий случай. Гокудера, подумав, что она так уступила ему место, сел рядом.

– Прости, что устроила концерт из-за того, что ты... ну, не успел, – виновато пробормотала она и впилась взглядом в колени. – Со мной так просто впервые. Это, конечно, было даже... приятно, но я испугалась. Лучше больше так не делай.

– А мне еще подвернется возможность? – с ухмылкой спросил Гокудера, и Хару тут же пожалела, что из-за смущения не успела вовремя прикусить язык.

Она нахмурилась и не нашлась, что ответить, как вдруг почувствовала теплый поцелуй в щеку, парализовавший ее своей трогательностью. Казалось, будто она провела весь вечер с Гокудерой, ради одной кульминации – этого поцелуя, которого ей так не хватало всю жизнь. Хару никак не успела выразить то, как отчаянно ей хотелось растянуть этот миг, и итальянец уже успел встать с кровати, когда девушка вновь обрела дар речи. Но ей не понадобилось ничего говорить. Может, он почувствовал ее полную неготовность к расставанию, потому что он некоторое время просто неподвижно стоял на месте, а затем начал оглашение своего приговора с оправдания.

– Мне надо будет рано встать. Я буду за дверью. Спокойной ночи.

Миура обиженно нахмурила брови.

– Спасибо. Теперь я буду чувствовать себя уличной девкой, которой воспользовались и бросили. Ты же должен меня защищать. Так сделай так, чтобы я чувствовала себя защищенной. Хотя бы пока я не усну.

Сложись обстоятельства иначе, Гокудера бы запросто лег с ней еще пару часов назад, но Хару сама нарушила протокол своей истерикой, и он уже собирался разложить диван и устроиться на нем в комфортном одиночестве. Немного поколебавшись, он все же решил, что готов был пойти на уступку, но только одну. Он сказал девушке, чтобы она встала с одеяла и подняла его, а сам, найдя простыню, встряхнул ее несколько раз и постелил на матрас. Хару обрадованно легла первой и устроилась поближе к холодной стене, практически прислонившись к ней – она готова была пойти на многое, чтобы Гокудере хватило места, и у него не осталось поводов покинуть ее сию же минуту.

– Если кровать провалится, я новую заказывать не буду, – произнес он и, раздевшись быстрее, чем ожидал от себя, забрался под одно с ней одеяло. Это был милый и даже чересчур сентиментальный жест с его стороны – может, он и впрямь начал стареть? – но у него были свои приятные моменты. От Хару уже исходил запах его тела, и Гокудера из чувства собственничества, которое девушка спутала с защитническим инстинктом, обнял ее и вскоре глубоко уснул.

@темы: фанфики

---

[Roxyss]

Название: Коньки или жизнь
Автор: Roxyss
Фэндом: KHR!
Пейринг: TYL!Гокудера Хаято/ TYL!Миура Хару, TYL!Ямамото
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, романс, юмор, Hurt/comfort
Предупреждения: ООС.
Размещение: запрещено!
От автора: написано по заявке: "Любовь: Я напишу, как у наших персонажей начинается роман"
Примечание 1: Третий понедельник июля: День моря
Примечание 2: Писалось под Sum 41 – Some Say и Breaking Benjamin – Breath

Коньки или жизнь

Хару всегда посещали нетривиальные идеи, складывалось ощущение, что у нее в голове без устали работает генератор необычных идей, или как это явление, посмеиваясь, называл Гокудера - бредогенератор. На первую годовщину отношений она предлагала влюбленным прыгнуть с тарзанкой с моста, вместо стандартной церемонии росписи – бракосочетание под водой в клетке, не подпускающей поближе акул, а уж про сценарии на празднование дней рождений и говорить нечего. Казалось, все уже давно привыкли и даже перестали обращать внимание, но иногда случались накладки.
- Да ты совсем уже сбрендила, женщина! Это же день моря! То есть день воды, к тому же, соленой воды, какой может быть каток?
Гокудера пыхтел не хуже, чем мощный мотор от какой-то там яхты и сигаретный дым только добавлял к этому еще больше сходства. Хару только тихонько прыснула в кулак, она давно уже привыкла к привычке Гокудеры цепляться за традиции, пусть даже чужой для него страны.
- Но ведь лед это тоже вода, только замерзшая, Гокудера-кун.
- Вот именно, что замерзшая, а сейчас лето на дворе. Тебе что, зимы не хватило? Мне вот вполне.
Гокудера порывисто повернулся лицом к окну, попутно показав смеющемуся Ямамото парочку неприличных жестов. Пусть уже прошел не один год с момента переезда в Японию, но он так и не привык к постоянным переменам погоды в разные сезоны года, куда больше по душе ему был душный климат родной Сицилии. Хотя для острой нелюбви к каткам имелась еще одна веская причина, о которой Хаято предпочитал не распространяться, меньше знают - крепче спят.
Масло в огонь подлила как всегда некстати появившаяся Бьянки, а ведь несколькими часами ранее она торчала в аэропорту какого-то богом забытого места, а тут на тебе, появилась неизвестно когда и сразу же с нравоучениями лезет.
- Хаято, не бузи. Тебе же не есть этот лед предлагают, а всего лишь проехаться по нему на коньках. Ну расценивай это как дополнительную тренировку, если ты такой принципиальный.
Гокудера преувеличенно пристально рассматривал пейзаж за окном, прекрасно понимая, что он опять остался в меньшинстве и возражать нет никакого смысла. Поэтому, когда до него донесся спокойный голос Тсунаеши, перекрывающий радостный визг малышни и экстримальные вопли Рехея, он обреченно вздохнул и повернулся лицом к остальным. И тут же наткнулся на внимательно-изучающий взгляд Миуры.
Он стал рассматривать ее в ответ, не спеша проходясь взглядом по ее застывшей фигуре, мимоходом подмечая слегка запыленные носы замшевых балеток, легкое шифоновое платьице и немного вьющиеся кончики волос, никак не поддающиеся укладке, не так давно подстриженные под модное каре.
Она уже давно не дает Хаято покоя, в прямом и переносном смысле, однако, памятуя про ее горячие, даже можно сказать пылающие, чувства к Десятому, Гокудера нещадно давил в себе все симпатии. Отчего постоянно срывался и хамил в ответ на ее малейшие замечания и предложения, и от этого все чаще он ощущал себя каким-то недоразвитым школьником, который вместо признания в любви своему предмету симпатий, пускает в ход портфель и от души лупит девчонку по голове. А потом возмущается, что его светлые чувства остаются без ответа. Вернул его к действительности голос Савады, он что-то говорил о том, что большинство согласилось идти на каток, но если он не хочет его, Гокудеру, можно оставить в покое и не тащить с собой силком.
Первые секунд пять Гокудера на полном серьезе думал согласиться с таким раскладом: он не будет портить всем веселье своим кислым видом, да и сам целее останется, но, рассматривая прямо таки светящуюся от счастья Миуру понимает, что фиг там, он пойдет, да и еще как пойдет. И колкость слетела с языка раньше, чем Гокудера успел захлопнуть рот и подумать над сказанным.
- И не надейтесь. Вы ж еще поубиваетесь там все, так что я иду с вами.
Хару хмурится и показывает ему язык, а Гокудера тем временем уже направился к выходу из дома, потому что чувствует, что еще несколько секунд в ее присутствии и его разорвет на сотни кусков от абсолютно противоречивых желаний.
До дня моря остается еще чуть больше недели, а Гокудера целиком и полностью погряз в составлении контрактов для новых поставщиков и в переговорах с новой союзной семьей, чей капризный дон вымотал ему уже не один километр нервов, а проблема с катком стояла все так же остро как и прежде. Вернее даже не с катком, а с коньками, на которые Хаято не становился с раннего детства. Ударить лицом в грязь, вернее в лед, совершенно не хотелось, но и на тренировки времени не было: днем ему было не до глупостей, а ночью каток не работает, не в аренду же его брать?
В штабе Вонголы он старался показываться пореже, чтобы не нарваться на Миуру и новый скандал, поэтому, когда в понедельник с утра пораньше раздался звонок и на дисплее высветилось, что ему звонит Хару, Гокудера как-то растерялся и сначала решил, что он еще спит и это ему снится. Однако телефон звонил все настойчивей, а некогда любимая мелодия штопором ввинчивалась в висок, доводя Хаято до излишне нервного состояния: он-то считал, что в законный выходной сможет хоть немножко отоспаться, а не переться в это чертово царство льда в несусветную рань.
Когда телефон подал признаки жизни в третий раз он, все же, ответил, голос был все еще немного хриплый ото сна и слегка раздраженный, но в целом вышло не так уж и плохо, как ему казалось сначала. Хару говорила осторожно, тщательно подбирая слова, и явно была смущена тем, что именно ей пришлось звонить ему и невольно исполнять роль будильника. Хотя, видит небо, Гокудера был бы не против, если бы она исполняла эту роль не по телефону, а непосредственно у него дома. Получив ответы на несколько волнующих ее вопросов, Хару завершила звонок, оставив Хаято в непонятном и непривычном для него состоянии предвкушения и ожидания чего-то интересного.
Однако возле катка его ждал только Ямамото, лениво греющийся под лучами теплого июльского солнца и потихоньку собирающий неподалеку толпу девиц разных возрастов, желающих составить компанию симпатичному молодому человеку. Такеши игнорирвал их с завидным спокойствием и, едва увидев друга,поспешил ему навстречу.
- Что-то ты опаздываешь сегодня. Случилось что-то?
- Да ничего особенного. - Гокудера зевает и от души потягивается. Количество наблюдающих девиц постепенно увеличивается. – Приходить просто не хотел.
Гокудера лукаво ухмыляется, становясь похожим на большого хитрого кота, Такеши только хмыкает на такие перемены.
- Тогда зачем пришел?
- Так мне уйти? – И хмыкает еще раз. – А где все?
- Уже катаются. Хару хотела тебя подождать, но дети утащили ее кататься.
- Подождать, значит? Ну пошли кататься, что ли.
На коньках Гокудера чувствовал себя на редкость глупо и беспомощно, еще хуже, чем на кухне, хотя возможности облажаться были примерно равными. Сначала он долго и придирчиво выбирал сами коньки, чем изрядно повеселил Такеши, потом несколько раз перешнуровывал их, а затем попытался бесшумно пробраться непосредственно ко льду, несколько раз едва не навернувшись на небольших порожках.
К его превеликому сожалению на катке сегодня было довольно многолюдно и он не сразу сумел найти своих среди пестрой толпы, снующей туда-сюда и нарезающей бессчетное количество кругов по площадке. Роль наблюдателя его вполне устраивала, так что он даже немного расслабился и вольготно облокотился на заграждения катка. В нескольких метрах от себя он наконец-то увидел Хару, и хотел было понаблюдать за тем, как она катается, как отвлекся на возмущенный вопль Ламбо.
Пробормотав что-то про то, что эта корова с годами не меняется, Гокудера оттолкнулся от бортика и даже сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть что случилось и тут же получил коварный тычок в спину. Чудом сохраняя равновесие и подавляя желание материться во все горло на всех известных ему языках, Гокудера клятвенно пообещал себе убить толкнувшую его заразу, если он останется жив, конечно же.
Довольно-таки приятное ощущение почти полета окончилось неизбежным столкновением Гокудеры и еще какого-то несчастного конькобежца. Следуя законам физики и подчиняясь гравитации, Гокудера несколько раз взмахнул руками и начал заваливаться вперед. Однако все закончилось куда более благополучно, чем он мог предполагать: упав на колени, он умудрился не только удержать равновесие, но усадить второго катающегося себе на бедра, девушку, если судить по весу, ну или Ламбо, и, повинуясь инерции, уткнуться носом этому человеку куда-то в район груди.
Несколько секунд спустя Гокудера мог только ошалело моргать, рассматривая яркий рисунок на подозрительно знакомой футболке, затем, очнувшееся обоняние донесло до мозга нотки свежего, с едва различимыми сладкими нотами, парфюма, именно такой Гокудера купил для Хару на это Рождество и отправил ей по почте.
Затем откуда-то сверху донесся крайне смущенный голос Миуры:
- Гокудера-кун, отпусти меня, на нас смотрят же. Ты встать можешь, не ушибся?
Пока Хару что-то там еще причитала, одновременно пытаясь помочь ему подняться на ноги, Гокудеру разобрал дикий хохот. И глядя на то, как маленькая, по сравнению с ним, Хару, пыхтя пытается держать его, смеяться хотелось еще сильнее.
- Знаешь, мне кажется, я немного разучился кататься. – Гокудера прикинул, что это неплохой шанс попытаться начать с Хару более тесные отношения. – Не могла бы ты преподать мне несколько уроков?
- Сегодня?
- Нет, на сегодня, пожалуй, хватит. – Гокудера все еще немного посмеивался. – Ты будешь еще кататься?
- А что?
- Да вот думаю подождать тебя, домой заодно подброшу.
Хару оставалось только удивленно похлопать глазами.
- Ну ладно, я не против.

***

- Вот видишь, и совсем это не страшно. – Гокудера едва не подпрыгнул от голоса, раздавшегося совсем над ухом.
- На коньках кататься?
- Хару на свидание пригласить. – Ямамото беззлобно посмеивался. - А всего-то и нужен был небольшой толчок.
- Так это ты? Я тебя убью сейчас.
- Догони сначала.
Но Гокудера только махнул рукой, они все еще получат им причитающееся, взглядом он нашел катающуюся неподалеку Хару. Обязательно.

@темы: фанфики

---

фанмикс

[birdroid]

the time is never up from inkuseitor on 8tracks Radio.

TYL!, OOC, ER, навеяно циклом "В одном гнезде"

---

минутка весеннего позитива ^__^

[Satisberry]

Название: Поцелуй навылет
Автор: Satisberry
Фэндом: KHR!
Пейринг: Гокудера/Хару
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет
Саммари: Иногда спор лучше решать не словами

673 слова

- Ха-ха три раза, - попятившись, Гокудера сильно оттолкнулся носками кроссовок от утоптанной до каменной твёрдости проплешины в газоне. - Хотя нет, не три. Ха-ха-ха миллион раз, глупая женщина.
- Что ещё за «ха-ха-ха», Гокудера-сан?! - Хару затопала ногами от возмущения. На траве это выглядело не так эффектно, как на асфальте, но зато и пяткам было не больно.

- Выйти замуж за босса Вонголы — это тебе не менеджера по продажам кастрюль окрутить, - качели, совсем не рассчитанные на беспокойных подростков, скрипели визгливо и очень противно, внося в ситуацию ещё больше дёргающего нервы диссонанса. - И даже не дона какой-нибудь заштатной семейки, вроде тех же Бовино. Совсем другой уровень.

- Хочешь сказать, Хару до него не дотягивает? - вот ведь наглый мальчишка, ну просто зла на него не хватает! - И чем же это, интересно знать? - заставив себя разжать маленькие кулачки, которые так и тянулись настучать вредному Гокудере по чему попало, она принялась загибать пальцы уже по одному. - По оценкам третья в классе. А если постараться — и первой можно стать! По математике высший балл. По английскому. По домоводству.

- Ну и иди в учительницы, - Гокудера наклонился вперёд, раскачиваясь ещё сильнее. - Начальной школы. Самое тебе место там. Больно уж всех учить любишь.

- Просто Хару знает, как с детьми обращаться нужно! - нет уж, она ему всё выскажет, всё-всё! - Не то, что некоторые! И порядок в доме наводить умеет! И готовить, между прочим! А ещё — интересуется делами будущего мужа. Следит за фигурой, спортом занимается...
- Пфф, ничего особенного.
- Может поддержать разговор на любую тему!
- А вот промолчать вовремя – это у нас mission impossible.

Все пальчики на руках Хару были уже загнуты, и Гокудера ну вот просто напрашивался!
- Ты слишком шумная и несдержанная, - изрёк Гокудера с таким видом, словно сам был патентованным образцом всех добродетелей. - Чуть что — визг, крик, слёзы, Тсуна-сан то, Тсуна-сан сё. Носишься, как безголовая курица.
- Сам ты курица! - и как, скажите на милость, она кричит без головы-то, курица эта?
- Представь, что на приёме или встрече случилось что-то непредвиденное, - Гокудера перестал раскачиваться, и скрип наконец-то затих. - Суета, паника, возможно — стрельба. А босс, вместо того, чтобы разбираться с ситуацией, вынужден возиться с рыдающей женой-истеричкой. Сопли ей утирать.
- Чего сразу сопли-то?!
- Супруга такого важного человека, как дон Вонгола, должна быть серьёзной, спокойной женщиной. Которая не растеряется в любых обстоятельствах...
Гокудера всё вещал и вещал, как по-написанному; Хару смотрела, как шевелятся его губы, и просто кипела от негодования. Тоже мне, учитель нашёлся! Как будто сам никогда не пугался, и не терялся, и не...

Мысль о том, как можно отомстить этому индюку, принадлежала кому угодно, но точно не Хару. Милой, скромной девочке такое и в голову прийти не могло! Нет-нет, эта идея просто пролетала мимо, спешила к какой-нибудь отвязной девице...
Подумай Хару хоть пять секунд, ни за что бы так не поступила!

Не сделала бы два коротких шажка вперёд. Не положила пальчики на обтянутое белой школьной рубашкой плечо Гокудеры. И не накрыла его болтливые губы своими — мягкими, розовыми, чуть тронутыми прозрачным блеском с запахом клубники.

Гокудеру как будто из розетки выключили. Даже когда Хару, ошеломлённая и оглушённая собственным поступком, торопливо отступила чуть назад, он так и продолжал молча хлопать глазами, явно позабыв и собственные высокомерные речи, и где вообще сейчас находится.

Хару пришла в себя первой.
- Гокудера-сан растеря-ялся, - торжествующе пропела она, чувствуя себя если не на седьмом небе, то где-то очень близко к нему. - А Хару — нет!
- Да кто тут растерялся, ты, глупая женщина! - его щёки оттенка Rouge Allure Velvet 42 L'eclatante так идеально сочетались с тревожной зеленью глаз, что Хару сразу подумала: она хочет видеть это как можно чаще.
- Врагам даже не нужно никакого оружия, - Хару предвкушающе попятилась. - Просто подослать к Гокудере-сану красивую девушку...
- Красивую? Ха-ха-ха!
- И он полностью выведен из строя!
- Ну всё, ты доигралась!

С радостным визгом улепётывая от не не шутку разошедшегося Гокудеры, Хару ещё не знала, что же он сделает, когда догонит её.
Но, кажется, уже догадывалась.

@темы: фанфики

---

[birdroid]

Автор:  [про]Вода
Название: без названия, продолжение
Предупреждение: дарк!АУ, ТИЛ, не вычитано
Жанр: романс
Размер: 2574 слова
Рейтинг: где-то там был НЦ-17
Дисклеймер: все персонажи Амано Акиры
От автора: пардон, что долго

Стук в дверь разбудил Хару, но не заставил спуститься с глубокого подоконника, на котором она уютно устроилась. Она постелила под себя толстое одеяло, а под спину положила толстую подушку, что сделало это место куда привлекательнее, чем прогибавшаяся под ее весом койка. Белая простыня, в которую закуталась Хару, хорошо сохраняла тепло, хоть девушка и напоминала в ней гусеницу, запаковавшую себя в кокон. Она не запомнила, как уснула, но эта постель пленила ее не хуже любой другой, и потому, когда в дверь терпеливо постучали еще, она просто зевнула.
Ее телохранитель, который вел себя, как надзиратель, не дождался приглашения внутрь и сам открыл дверь. Хару недовольно фыркнула и хотела спросить, зачем он тогда вообще стучался, особенно учитывая то, что дверь запиралась только снаружи, но раздражение и нежелание контактировать с кем-либо остановили ее, и она, щурясь от слепящих лучей дневного солнца, только крепче приобняла себя и повернулась к нему спиной настолько, насколько это было возможно.
- Есть будешь?
Его хриплый прокуренный голос нарушил священное молчание, в котором Хару оставалась наедине со своими мыслями, и ей захотелось выгнать незваного гостя, но затем девушка вспомнила, что гостем был не он, а она.
- Нет.
- Без еды долго не протянешь. Вставай и иди на кухню.
"Зачем тогда спросил, буду ли я есть, если все равно гонишь на кухню?" - снова раздражаясь, подумала Хару, и так же промолчала.
Плохое настроение редко овладевало ею, и она не знала, как с ним справляться. Мысли кружили безумный хоровод в ее голове, и ни одна из них не была веселой. Не более двенадцати часов назад она была еще счастлива, искренне улыбалась всему сразу и бросала влюбленные взгляды симпатичным незнакомцам, а сейчас она была вынуждена сидеть черт знает где и умирать от тоски.
Гокудера посчитал, что предоставил ей достаточно долгую паузу для ответа, и, не дождавшись такового, заговорил вновь:
- Я тут одежду нашел, может что-то пойдет тебе. Она не новая, но чистая.
Хару одновременно услышала скрип старых пружин матраса и шорох пакета за спиной. Затем скрипнула дверь и щелкнула ручка. Не дождавшись благодарности, Гокудера вновь оставил Хару наедине с дурным настроением.
Женское любопытство заставило девушку скоро покинуть свой пост, и она бесшумно подошла к объемному белесому пакету, плотно набитому разными тряпками. Выпотрошив его, она разочарованно обнаружила, что все было мужским - потому что большинство пленных, которых держали здесь, были мужчинами, решила она - и единственное, что сравнительно прилично сидело на ней, оказалось темной футболкой с почти стершимся жутковатым рисунком в центре. Хару позабавило наличие мужского нижнего белья, и она почти вслух расхохоталась, представив себя, дефилирующей в нем перед Гокудерой. Сомневаясь в абсолютной чистоте, она не рискнула надевать его, тем более, что футболка, растянувшаяся после череды неправильных стирок, была спасительно длинной.
На что стоило обратить ей внимание перед тем, как выйти из свой спальни в новом наряде, так это на то, что ткань изношенной футболки после тех самых стирок истончилась и местами и вовсе была неприлично полупрозрачной. Гокудера, до сих пор работавший за ноутбуком, заметил это в тот же миг, когда скрипнула дверь, соединявшая две комнаты. Пытаясь сохранить профессиональный вид, он тут же перевел взгляд на дисплей, но мысли мужчины остались у его футболки, которая переквалифицировалась в платье.
Девушка, стараясь не привлекать лишнего внимания, сначала отправилась в ванную, затем скрылась на кухне. Гокудера скоро услышал звон посуды, за которым последовал шум воды, и спустя пять минут Хару оказалась на том же диване, на котором Хаято размышлял о том, повезло ему с Хару или нет, с умным видом пялясь в ноутбук. Она кокетливо убрала прядь волос за ухо, негромко прочистила горло, и попросила у него бумагу и ручку, чтобы составить список, о котором он говорил. После обеда она стала лучше выглядеть, кислая мина сменилась скромной улыбкой, и особенно заметно поалели губы. Гокудера позволил себе полюбоваться ею несколько лишних секунд, пока она задумчиво записывала все, что ей могло понадобиться.
Но вдруг скептик в нем напомнил о произошедшем в борделе, и Гокудера решил, что не стоило терять бдительность, даже (а скорее, - особенно) если она строила ему глазки. Гокудера задумался о том, зачем она подсела к нему, ведь она могла составить список и в своей спальне. Может, она подглядывала за тем, чем был занят правая рука Дечимо Вонгола? Не был ли каждый ее жест продуктом холодного расчета, и не помышляла ли она о бегстве? Разумеется, в таком наряде она не могла далеко убежать, но что если ее прежняя одежда была аккуратно сложена и дожидалась своего часа? Хаято не исключал, что она могла быть чьим-нибудь тайным агентом, ведь такое популярное заведение, как "Слива в Цвету", было излюбленным местом влиятельных и богатых людей едва ли не со всей префектуры.Что, если она была приставлена к нему так же, как он - к ней? Гокудера знал, что порой был параноидально недоверчивым, но, что было важнее, он был вместе с тем все еще живым, а этого было достаточно, чтобы продолжать курс.
- Я закончила, - произнесла она и, подвинувшись ближе к Хаято, передала ему список. Гокудера, сторонясь ее женских чар, отсел настолько далеко, насколько мог позволить диван.
- Хорошо, - нарочито холодно ответил он и сфотографировал лист. - К вечеру должны принести все, что ты сказала.
Хару, эротично выгнув спину, встала с дивана и походкой от бедра прошла к шкафу. Сквозь ткань футболки он разглядел силуэт ее ягодиц, и Хаято вспомнил, что, кроме этого старого тряпья, на ней ничего не было. Он сузил глаза, подозревая свое воображение в том, что оно дорисовывало непозволительно много.
- Где ножницы? - спросила Хару, роясь в пыльных полках и задвижках.
- Тебе ничего острого держать не положено, - ответил Гокудера, из последних сил изображая, что его всецело поглотила работа. Это было и без того, а тут еще эта баба вертелась вокруг и то и дело слегка нагибалась перед ним, якобы увлеченная поисками.
- Мне нужно разрезать воротник. Неприятная ткань. Шея зудит. - Ее голос звучал уж очень томительно, и Хаято позволил себе бросить в ее сторону взгляд еще раз.
Она теперь стояла рядом и чесала шею, пыталась руками растянуть воротник, потом массирующими движениями успокаивала раскрасневшуюся кожу. Гокудера все еще не был уверен, были ли это попытки привлечь его внимание, чтобы впоследствии снова застать его врасплох и в конечном счете сбежать, но когда он, деловито отвернувшись, заметил периферийным зрением, как она смяла ткань низа футболки и приподняла ее, он чуть не подавился слюной.
Ноутбук слетел с его колен, когда он одним рывком поднялся с дивана и приблизился к Хару. Она едва успела хахикнуть, испугавшись того, что он мог сделать, как его руки, схватив воротник футболки, резким движением избавили девушку от необходимости в ножницах. Треск ткани прозвучал почти у самых ушей, и уже в следующий миг ее новое платье стало едва держаться на одних плечах.
Испуг сковал тело Хару, и она нашла в себе смелость сделать выдох, лишь когда Гокудера сел на место и вернулся к работе.
- Вот это хамство, - переводя дыхание, возмутилась девушка. - Да как тебе не стыдно? Что ты себе позволяешь? Смотри в глаза, когда к тебе обращаются!
Ноутбук отправился в полет во второй раз с легкого прикосновения Хару. Гокудера был вынужден удовлетворить ее требование и встать для беседы.
- Тебе мешал воротник - я его и расширил.
Громкая пощечина поубавила наглости в нем, но не успокоила Миуру.
- Ты - невыносимый дурак! - крикнула она, униженно поправляя норовившую сползти футболку. - Ты... да ты просто... Как тебя земля держит? Я требую другого телохранителя! Я... я домой хочу! - капризно топнула она ножкой и заревела в ту же секунду.
Гокудера ненавидел, когда женщины бросались в слезы. Он искренне верил, что они это делали перед ним либо только за тем, чтобы он их пожалел, либо только потому, что хотели, чтобы он почувствовал себя виноватым перед ними, и нередко эти две причины сливались в одну. Оставлять их в таком состоянии считалось верхом бессердечности, потому Гокудера, повинуясь неписанным законам тех остатков джентльменства, которыми он располагал, решил исправить ситуацию. Он молча проследил, как Хару села на пол, сопровождая это действо громкими всхлипами, гадая, с каким именно случаем имел дело, и попробовал пойти наугад. Но стоило его ладони коснуться ее плеча, как она остервенело ударила его руку, вскочила на ноги и, заревев еще громче, умчалась в свою комнату.
Возможно, иногда они плакали от того, что им было очень грустно.

Звонок в дверь раздался неожиданно. Гокудера, посмотрев в глазок, побледнел, потому как ожидал увидеть этого человека не ранее, чем на следующий день, и сейчас он был очень неготов к визиту.
- Десятый, - гостеприимно произнес он в знак приветствия, отворив дверь и прекрасно понимая, что ничем хорошим этот вечер для него не закончится.
- Привет.
Тсуна почтительно снял обувь на пороге и расслабленной походкой вошел в квартиру. Он чувствовал себя комфортно в знакомом интерьере, но в том, как он расселся на кресле в углу комнаты, чувствовалось некоторое беспокойство.
- Как вы? Не доставляете проблем друг другу?
По взгляду босса Гокудера понял, что тот ожидал появления Хару, но дверь ее спальни оставалась тревожно закрытой. Хаято решил не испытывать судьбу и солгал:
- Она спит, наверное.
Он сказал не совсем ложь, но это мало успокаивало совесть. Гокудера терпеть не мог недоговаривать, умалчивать, юлить, но сейчас он осмелился понадеяться, что Десятый скажет, что он нуждается в своем лучшем друге и он отзывает Гокудеру с этого задания, и это избавит последнего от истеричной бабы, но тут она дала о себе знать.
Тсуна повернулся на скрип, и из-за приоткрывшейся двери выглянуло заплаканное девичье личико. Хаято начал морально готовиться к худшему.
- Это вы, Тсуна-сан? - с надеждой спросила девушка, не осмеливаясь выходить к ним.
Савада от удивления округлил глаза. Вдруг он заметил след пощечины на лице Гокудеры, и мгновенно направился к Хару. Он взял ее за руку, чтобы спросить, что произошло, и тут же заметил синяк от пальцев на запястье девушки. И, в довершение всего, футболка, кроме которой на девушке, казалось, ничего не было, была порвана.
- Что случилось? - спросил он, скрывая дрожь в голосе. Тсуна не был уверен, хотел ли знать ответ на свой вопрос. Не редко случалось так, что правда оказывалась уродливой, и сейчас все, что он увидел, намекало о том, что он разочаруется в своем лучшем друге.
Но неожиданно Хару начала говорить о своей семье.
- От меня папа отказался, - произнесла она и чуть не заплакала снова. - Он узнал, где я работаю, и сказал, что он знать меня не хочет и сказал, что выкинет все мои вещи!
Последние слова были едва различимы среди громких и жалобных всхлипов, в которых утонула ее речь. Тсуна позволил себе побыть жилеткой для нее, обняв ее и утешительно гладя ее по спине. Он проводил ее к дивану, усадил на него, сел рядом и, держа ее за руки, спросил:
- Вы говорили с отцом?
- Ага, - она приняла протянутый ей носовой платок и шумно высморкалась, - Гокудера-сан предложил мне позвонить домой, чтобы родители не волновались, и я сказала папе, что не смогу принести ему заработок, чтобы расплатиться с долгами, и тут он так разозлился!
Хару снова заревела, а Хаято не знал, что делать. Она сделала странный и очень неожиданный ход.
- У вас долги? - заботливо спросил босс, видимо, веря каждому ее слову.
- Ага, папа сам не свой из-за них, но я не думала, что он так взбесится! Он не дал мне слова вставить! Сказал, что лучше бы оставил меня в детском доме...
Хару могла вызвать слезу сочувствия даже у глыбы льда, подумал Гокудера, который теперь был пристыжен, несмотря на то, что не верил ни одному слову этой выдумщицы.
- Вас приютили? - сочувственно спросил Тсуна.
- Нет, не совсем. Когда я родилась родители уже были разведены, и мама оставила меня в приюте, но потом папа забрал меня.
- Тогда ваши родители, это - ваш отец и...
- Мачеха. То есть, они живут вместе, и я ее давно знаю, но мы не ужились, и я приезжаю домой раз в месяц, а живу в "Сливе". Но общаемся мы часто, поэтому я тоже решила, что надо позвонить им.
Плач Хару почти стих, и Тсуна позволил ей успокоиться прежде, чем задал оставшиеся вопросы.
- Не хочу показаться бестактным, но откуда у вас на руке этот синяк и почему вы... в этом?
Гокудера почувствовал как загорелись его лицо, шея и особенно щеки. Хару выдержала короткую паузу и, страдальчески взглянув в глаза Десятому, ответила:
- Я такая глупая... Когда мы припарковали автомобиль, я не посмотрела на дорогу и начала ее переходить, и если бы Гокудера-сан не удержал меня, я бы уже раскаталась в лепешку. Я чуть не умерла! Я так испугалась!
Хару, угрожая заплакать вновь, пустила несколько слез, и Тсуна, стыдясь, что плохо подумал о своем друге, шепотом попросил прощения у девушки за то, что напомнил ей об этом. Отвечая на вопрос об одежде, она рассказала ему то же, что и Гокудере, с той разницей, что футболка уже была порвана.
- Хорошо, - произнес он, - значит, это не вы ударили его по щеке?
Хару мгновенно побледнела и испуганно взглянула на лицо Гокудеры. Тот понял, что она не ожидала этого вопроса, но девушка встала с места, и, подойдя к нему ближе, находчиво продолжила спектакль.
- О Боже, - едва слышно произнесла она и коснулась щеки Хаято в том самом месте, где еще не растаял след ее пятерни. - Мне так жаль. Прости.
Она села назад к Десятому, стыдливо пряча взгляд и краснея, как рак.
- Это было... это вышло так глупо... Это все - моя вина. Дело в том, что он подошел ко мне ближе, чем я бы хотела... У меня было что-то в волосах - или на лице, уже и не помню - а я перепугалась, что он хотел... ну, поцеловать меня, и я его ударила.
Для убедительности, она закрыла лицо руками и еще раз попросила прощения у Гокудеры, а он стоял, как вкопанный, и думал о том, что все эти годы "Оскара" вручали не тем людям. Тсуна прыснул смешком, но затем не удержался и расхохотался в голос.
Его правая рука пребывал в ступоре, и он не сразу заметил, как Хару ушла на кухню заваривать чай.
- Вы интересно провели время, - произнес Тсуна, немного радостный, что все оказалось не так плохо, как он ожидал.
Мысли Гокудеры приводились в порядок слишком медленно, но вдруг, перебирая события дня, он понял, чего добивалась Хару.
- Раз все так нормально, то, думаю, нет смысла держать тебя здесь. Ты можешь возвращаться к своим обязанностям, Гокудера.
Эта стерва пыталась от него избавиться. Он не знал, радоваться ли ее содействию или обидеться. В принципе, он выдал достаточно информации, чтобы она вывела рецепт по изгнанию Гокудеры из дома, и к тому же, она могла угадать. Гокудера при любом другом раскладе поблагодарил бы Десятого и с удовольствием распрощался с Миурой, но вдруг решил быть вредным.
- На самом деле, Десятый, я бы хотел... Дело в том, что у меня никогда не было постоянных отношений, и я, если вы не против, хотел бы попробовать... с ней. Она мне нравится - только не говорите ей, пожалуйста! - и я бы с удовольствием проводил здесь больше времени.
Лгал он далеко не так профессионально, как его "возлюбленная": Гокудера часто запинался и отводил взгляд, а лицо его то бледнело, то краснело; но итальянец знал, что Савада всегда был за то, чтобы его друг прекратил бесконечные вечера в компании девиц сомнительной репутации.
- Ты уверен?
- Да, - тут же ответил Гокудера, багровея от лжи.
Его босс принял это за смущение.
- Ну, в принципе, ты сам определяешь, где ты будешь жить, но я пойму, если ты будешь появляться на работе позже. И уходить с нее раньше. Желаю вам удачи, - произнес Тсуна, по-дружески хлопая его по плечу и вставая с места. С кухни донесся превеселенький голосок Хару.
- Спасибо, - улыбнулся Хаято, в мыслях устраивая ад одной очень несносной дурочке. И его мысли были в одном шаге от претворения в жизнь.

@темы: фанфики

---

[birdroid]

Автор:  [про]Вода
Название: без названия, продолжение
Предупреждение: дарк!АУ, ТИЛ, не вычитано
Жанр: драма в конце
Размер: 1808 слов
Рейтинг: где-то там был НЦ-17
Дисклеймер: все персонажи Амано Акиры
От автора: я не хотела драмы, это драма захотела меня. где-то в голове до сих пор пылится драббл на фест

Пакет со льдом прожигал кожу головы, как пыточное орудие из набора испанской инквизиции. Придерживая компресс, Гокудера обессиленно рухнул на диван и устало закрыл веки. По предварительному плану, он должен был как-то объяснить своей новой безголовой знакомой, что она застряла здесь на месяц, если не больше, и что она обладала очень ограниченным набором прав в этих стенах, но они оба так измотались, что едва нашли в себе силы для того, чтобы заползти в квартиру. Ходячее наказание Хаято уже ознакомилось со своей временной спальней и, судя по сопению за стенкой, оно перешло в стадию изучения койки.
Гокудера понял, что уснул, лишь открыв глаза. Его разбудил подозрительный шорох, причиной которого оказалась Хару. Она воровато шарила по полупустым полкам и задвижкам, и, что бросилось в глаза мгновенно, вместо одежды на ней было какое-то странное белое одеяние, будто она играла философа античной эпохи в импровизированном театре. Хаято, затаив дыхание, бесшумно сел и, набрав побольше воздуха в грудь, громко произнес:
- Эй. - Хару чуть не упала от неожиданности.
- Не пугай меня так, - недовольно ответила она и, вопреки ожиданиям Гокудеры, продолжила копошиться в мебели. - Я одежду ищу, сухую и чистую желательно.
Всяческие подозрения на ее счет растворились, как только мужчина заметил, что ее волосы слиплись от влаги, а греческая тога на деле оказалось хитро завязанной простыней.
- Я искупалась, пока ты спал, - начала пояснять она, не отрываясь от своего дела, - и так как кое-кто волок меня по грязи, мою одежду стало невозможно носить. Одежду-то я простирала, как могла, а вот что носить вместо нее, не знаю. Здесь вообще есть что носить?
После сна мысли Гокудеры крайне медленно приходили в порядок, потому он даже не понял вопроса девушка. Вместо этого он подвинулся на диване и похлопал по освободившемуся месту.
- Сначала сядь.
Хару осторожными, неуверенными шагами подошла к нему и, приобняв себя, послушно села. Она успела смыть с себя весь макияж, и ее лицо заметно преобразилось. На щеках девушки расцвел естественный очаровательный румянец, и Гокудера немного пожалел, что она не села ближе. Ее голое плечо было скорым напоминанием о том, что простыня заменяла еще и нижнее белье. Осознав этот момент глубже, чем в прошлый раз, Гокудера беспокойно поежился, но решил как можно скорее перейти сразу к делу.
- Для начала составь список необходимых тебе вещей на месяц. - Произнеся это, он вытащил из грудного кармана записную книжку и вырвал оттуда пару страниц, затем протянул их вместе с ручкой. - Не только еду. Свои женские штучки, одежду в том числе. Не забудь уточнить размеры. И если есть аллергия на что-то, тоже пиши.
- Зачем? - моргнув с наиглупейшим видом, спросила Хару. - Мне кажется, вещей на неделю будет более, чем достаточно, да? Да? - повторила она, когда не увидела подтверждения на лице мужчины.
- Нет, - с паузой ответил Гокудера. - Месяц - это вообще-то минимум, если честно.
Он затаил дыхание в ожидании истерики, но на него снова посыпались лишь глупые вопросы.
- Я, что, временно переезжаю сюда? Не проще ли привезти вещи из дома тогда? Список-то солидный будет, да и денег с собой и меня нет совсем.
- Нет, - несколько устало повторил Хаято и разочарованно отложил бумагу и ручку. Он хотел закончить эту часть как можно скорее, а Хару, как назло, оказалась не из догадливых. - Ты не можешь появляться около дома. Тебе нельзя выходить отсюда и звонить тоже никому нельзя. И оставлять сообщения. Об Интернете даже не заикайся.
В ответ ему последовало долгое молчание. Хару была сбита с толку, она еще не до конца понимала, во что вляпалась, и девушка, вновь демонстрируя эталон непроницательного ума, спросила:
- Тогда, может, ты заглянешь ко мне домой? Заберешь мои вещи - я тебе все опишу! - и скажешь что-нибудь родителям, а? Они искать будут.
Гокудера, про себя удивившись тому, что девушка из "Сливы в цвету", жила с родителями, в третий раз дал отрицательный ответ.
- Нет, слишком большой риск. Те, кто хочет выследить тебя, уже, наверняка, дежурят у борделя и у дома, а меня они знают в лицо.
- Ну как же так? - отчаянно и расстроенно спросила девушка, встав с места. - Я... Папа же волноваться будет. И мне надо на работу...
- Перебьешься, - усмехнулся Гокудера, откинувшись на спинку. - Бабы из твоей сферы часто пропадают бесследно, клиенты переживут, тем более, что шлюх в твоем районе предостаточно.
- Я просто танцовщица, а не шлюха! - возразила Хару, разозлившись на равнодушие Гокудеры к ее проблеме. Миура оскорбленно сложила руки на груди и отвернулась.
- Кого ты пытаешься обмануть? Ты сразу потащила меня в спальню, если ты забыла.
- Чтобы запереть тебя с лучшей женщиной в "Сливе в цвету", потому что ты мне понравился!
Хару, побагровев от гнева и смущения, тяжело задышала, и губы Гокудеры растянулись в самодовольной улыбке.
- Я тебе понравился?
Девушка громко вздохнула и закатила глаза, жалея, что вовремя не попридержала язык за зубами.
- Больше - нет! - круто развернувшись, прикрикнула она. - Ты - хам и грубиян, а я ведь всего лишь пять минут назад чувствовала себя виноватой перед тобой!
Гокудера тоже встал на ноги, не намереваясь уступать ей в громкости голоса.
- А больше, значит, не чувствуешь? Ты знаешь, что только из-за твоих идиотских фантазий о том, что тебя хотят продать - да кому ты вообще нужна-то? - я застрял здесь? Я, правая рука босса! Думаешь, мне заняться больше нечем? Да я сам рад бы свалить от тебя подальше! Все еще не чувствуешь себя виноватой передо мной?
Гокудера, вечный пленник собственного темперамента, едва не сболтнул больше, чем следовало. Он попытался успокоиться, но задиристость Хару чертовски мешала.
- Дай сейчас же мне телефон! - требовательно воскликнула девушка, вытянув руку. - Я звоню папе, и он заберет меня отсюда!
Он подошел к ней так близко, что почувствовал ее дыхание на груди. Хаято недовольно глядел на нее сверху вниз, полагая, что это если не припугнет девушку, то утихомирит ее пыл, но Хару не торопилась отводить взгляд. Как бы безвкусно это не звучало, она выглядела чрезвычайно мило, когда была разозлена: агрессивный румянец на щеках, казавшихся нежно-бархатными, как спелые персики, большие честные карие глаза, обрамлявшие их черные реснички, которыми она быстро хлопала, обиженно поджатые раскрасневшиеся губки, - все это обладало такой чарующей силой, что Гокудера на миг позабыл, зачем поднялся с дивана.
- Тебя отсюда никто не заберет, я об этом позабочусь лично, - произнес он, стараясь сохранить имидж опасного незнакомца, но во рту так пересохло, что его голос прозвучал глухо и неуверенно. Его мысли были заняты фантазиями о том, как он, прижав Хару к стене, ласкал ее, целовал ее в губы, в те же притягательные щечки, а она, изнемогая от удовольствия, едва держалась на ногах. Гокудера не вовремя вспомнил, что на ней сейчас совсем не было белья, и он громко ругнулся про себя, приказывая думать о деле и ни о чем больше.
- Это что, угроза? - возмутилась она, уперев руки в бока. - Ты не забыл, что ты должен быть телохранителем или кем-то типа того? Я все скажу твоему боссу, когда он придет, вот увидишь!
Эта угроза подействовала эффективнее любого холодного душа. У Гокудеры не было причин не ненавидеть эту стервочку, а теперь, когда она пригрозила нажаловаться Десятому, а он понял, что был безоружен против такой атаки, умиление обратилось в злобу, и он едва сдержал себя в руках.
Мужчина резко схватил ее за руку и потащил ее в тесную спальню - комнату, отведенную специально для нее. Перепуганная Хару пыталась отбиться, посыпая его проклятиями, но с не меньшим успехом она могла противостоять урагану, если бы была крошечной песчинкой, и потому, когда ее практически бросили на постель, девушка чуть не заплакала, и, пожалуй, заревела бы, если бы в нее не полетел телефон.
- Звони своему папаше, но если ты хоть словом обмолвишься, что ты у нас, то ему не сдобровать. И я не угрожаю, а предостерегаю, потому что желающие навредить тебе не остановятся ни перед чем. Ради вашей же безопасности, сочини ему какую-нибудь ерунду.
Хару, подрагивая под пристальным взором Гокудеры, несмело взяла телефон, и тут же растерялась. Нутро подсказывало ей звонить в полицию, но Хару решила, что раз все это происходило с ней ради ее же блага (и она напомнила себе о том, каким честным и располагающим к себе казался ей Тсуна), то она не будет искать себе новых проблем с Гокудерой. Их уже и без того скопилось немало за несколько коротких часов их знакомства.
Гокудера прожигал ее ненавидящим взглядом, и он был слишком занят сочинением про себя новых ругательств, чтобы вслушиваться в разговор Миуры с отцом, тем более что его почти не было слышно. Менее, чем за минуту его отношение к этой особе успело кардинально перемениться несколько раз, и такое он испытывал впервые. Эта маленькая сучка вообразила себе, что она имела право что-то требовать от него и ругаться с ним, когда на самом деле незапертая дверь ее спальни уже была сама по себе широким жестом снисхождения и милосердия, но эта дурочка об этом, что было по-своему хорошо, не подозревала. Гокудера твердо решил, что он больше не будет нянчиться с ней, но в голове возникло лицо Десятого, полное неодобрения и разочарования, и Хаято от негодования захотелось ударить кулаком стену. Чтобы хоть как-то умерить свой пыл, он решил уделить больше внимания телефонному разговору.
- Пап, я не смогу принести деньги в этом месяце, - услышал он певучий голос Хару, умиленно глядевшей в сторону. - Я лечу в Тайланд через пять минут, деньги ушли на билет и проживание, но, не переживай, я все верну сполна через месяца два! Там, говорят, деньги просто льются...
По ту сторону линии рявкнули так громко, что Гокудера вздрогнул, а Хару отпрянула от трубки. Сглотнув, она набралась смелости вновь приложить телефон к уху, и чем дольше она вслушивалась в ворчание, тем бледнее и напуганнее становилось ее лицо.
- Думаешь, я не знаю, где ты работаешь? - услышал Хаято голос отца Хару. Крик, на который он сорвался, был тот еще.
Хаято не без наслаждения заметил, что девушку загнали в тупик. Она нервно вздрогнула и с трудом выдавила из себя вопрос.
- О чем ты? - карамельно-сладким голосом спросила она в контраст с ее панически-бесцветным выражением лица. Стоило отдать девушке должное, она была по-своему крута, и Хаято не мог не заметить, что не многие были способны держать себя в узде в критической ситуации. Он почти согласился с тем, что такие люди пригодились бы Вонголе, если бы в комплекте с этим навыком у Хару не было включено феноменальное пустоголовие.
Судя по тому, что девушка становилась все мрачнее и мрачнее, ответ ее папаши был далеко не таким, как она хотела. На глазах Хару появились слезы, и она торопливо смахнула их, но за ними появлялись новые, и скоро она перестала обращать на них внимание.
- Пап, успокойся, - неожиданно ровным голосом произнесла она, и любопытство Хаято к ней возросло, - ты все неправильно...
Девушку перебили короткие гудки. Она еще долго не убирала телефон, словно надеясь, что они прекратятся, а на замену им придет голос одумавшегося родителя, но чудеса были исключены из программы ее жизни, и потому Хару, стараясь вернуть своей мордашке оптимистичную улыбку, наконец передала телефон Гокудере.
- Больше меня никто не будет искать. Спасибо.

@темы: фанфики

---

[birdroid]

Автор:  [про]Вода
Название: без названия, продолжение
Предупреждение: дарк!АУ, ТИЛ, не вычитано
Жанр: попытка юмора D:
Размер: 854 слова
Рейтинг: где-то там был НЦ-17
Дисклеймер: все персонажи Амано Акиры
От автора: эта часть у меня дописана была еще в ноябре, но так как ничего толкового больше выжать из их ситуации не могу, то вот, полтора абзаца. Музы нет, вдохновения нет, хотя сюжет вроде как распланирован до конца. IDK, надеюсь понравится.

Хару вела себя в салоне спокойнее, чем ожидалось. Гокудера изредка бросал в ее сторону недовольный взгляд через зеркало, но девушка не демонстрировала взаимного интереса. Она со скучным видом провожала проносившиеся мимо улицы, иногда зевала и пыталась устроиться на заднем сидении так, чтобы можно было вздремнуть. Ее сонливость скоро передалась и мужчине, и он несколько раз словил себя на том, что засыпал за рулем. Он включил радио, и это помогло разогнать сон на пару минут, но вскоре и музыка, и беседы превратились в монотонный убаюкивающий шум.
- Эй, - обратился Гокудера к Хару, и его голос прозвучал неожиданно громко для обоих. Она подпрыгнула и, быстро поморгав, выпрямилась в ожидании продолжения. - Говори.
- Что? - не понимая о чем речь, спросила она. - О чем?
- О чем-нибудь, - уклончиво ответил Гокудера, не желавший признаваться в том, что ему с трудом давалась пустая дорога. В иное время он бы без проблем провел за рулем всю ночь, но сопротивление Хару сначала в борделе, а затем и в автомобиле забрало много сил. К тому же, недовольство Десятого опустило руки, и сопротивление зову отдохнуть всего организма вызвало головную боль.
Его, наверное, выдал далеко не бодрый вид, а может, свою роль сыграла та самая женская интуиция, о которой столько говорили, потому что у Хару ушла лишь доля секунды на то, чтобы понять, почему он вдруг испытал нужду в беседе с ней.
- Ты что, за рулем засыпаешь? - истерически писклявым голосом спросила Хару, высунувшись между двумя передними сидениями так, что она едва не кричала ему в ухо. - Совсем с ума сошел? А если мы собьем кого-нибудь? Немедленно остановись!
Несмотря на то, что девушка не на шутку разволновалась, Гокудера, довольно ухмыльнувшись, ответил:
- Продолжай в таком духе.
- Я тебе не попугай! - обиженно произнесла Хару и, надувшись, с размахом откинулась на спинку сиденья. - Долго еще ехать?
- Десять минут.
В тишине они не проехали и двух, когда перед автомобилем проскочил пешеход, и Гокудера едва успел надавить на тормоза в последний момент. Прилив адреналина в крови сработал эффективнее и радио, и болтовни женщины за спиной, но он совершенно позабыл о сне, когда услышал, как на заднем сидении захлопнулась дверь, и в боковом зеркале отразилась фигура Хару. Сначала Гокудеру на миг парализовал страх, что он упустил ее, перед его глазами на миг возникла картина, как Десятый, недовольный своей правой рукой, отчитывает его, но эта картина растворилась, как дымка, когда девушка требовательно распахнула его дверь.
- Слезай отсюда. Поведу я.
- Ты не знаешь адреса.
- Но узнаю, потому что ты будешь сидеть рядом и говорить, куда ехать. Не в обиду твоим водительским навыкам, но я не хочу сидеть в машине, которая в любой момент готова угодить в ДТП.
Гокудера смерил ее недоверчивым взглядом и, нехотя покинув свое место, пересел рядом. Он критически следил за каждым ее движением, но Хару, деловито повернув ключ и схватив руль, на водительском месте выглядела безупречно. Видимо, испуг сбить кого-то запретил ей разгоняться, так как ехала она не спеша, но со временем она осмелела и даже превысила скорость, которую себе позволял Гокудера.
- На следующем повороте направо, - подсказал он.
- Хорошо, - кивнула Хару, и затем задала очень интересный и одновременно ужасающий вопрос, - а в какой стороне право?
Хаято сначала решил, что ослышался, но, вглядевшись в ее лицо, он прочитал по застывшей истерической улыбке, что она и правда не знала, где право.
- Ты серьезно? - его глаза округлились, как два образцовых яблока. - Дура! Как ты дожила до своих лет, не зная, где право?!
- Я знаю, где право, но иногда путаю. Хочется знать наверняка, - нервным, дрожащим голосом ответила она в свою защиту. По ее виску скатилась испарина. Автомобиль только прибавил скорости.
- Мы уже проехали, - сквозь зубы процедил Гокудера, проводив периферийным зрением нужный поворот. - Затормози немедленно!
- А какая педаль, - несмело начала она дрожащим от волнения голосом, - тормоз?
- Дерьмо! Отдай руль!
Хару, не думая, закрутила рулем в обратную от попутчика сторону, не намереваясь передваать ему право вождения, и автомобиль под собственный рев закрутился в одиноком вальсе на шестиполосной дороге. Хаято в отчаянии полез под руль, чтобы руками надавить на ту ногу Хару, которая сторожила педаль торможения, и как только он это сделал, автомобиль резко остановился, и Гокудера почувствовал чудовищной силы удар по голове. Пребывая в ступоре, он даже не успел понять, прошел ли смертельный номер, когда его погибель возмущенно воскликнула: "Хахи! Фу, противный!" - и за шиворот оторвала его от своих ног.
Мужчина сильно хотел высказать этой даме все, что думал о ней, но даже он, обладатель завидного запаса ругательных и невообразимо ругательных выражений, не мог найти подходящих слов. Он шумно переводил дыхание, теперь адреналин, казалось, разливался у него по венам вместо крови, и даже осуждающе просигналивший автомобиль, полосу которого они заняли, нисколько не встревожил его. Мыслям о сне не осталось ни одной клетки мозга.
Наконец он собрался достаточно для того, чтобы впиться в Хару искренне ненавидящим взглядом, но она, невинно моргнув пару раз, только произнесла:
- Что? Не смотри на меня так! Я впервые еду больше ста метров! Да еще с поворотом и... и в темноте!
Мужчина поймал себя на мысли, что ему захотелось позвонить своей противной сестре и сказать, как он ее любил.

@темы: фанфики

---

[birdroid]

Автор:  [про]Вода
Название: все еще не придумано, глава 2
Персонажи: Тсуна, Кёко, Гокудера, Хару в продолжении будет больше
Рейтинг: NC-17
Размер: 1830 слов
Предупреждение: дарк!АУ, ТИЛ!персонажи
Статус: не завершено
От автора: окей, обойдусь без комментариев нет, спасибо, всем, кто проголосовал, конечно, но если что, то я бы хотела узнать мнение.

В предыдущей серии... Глава 1

Тиканье тонкого диска настенных часов едва нарушало неловкую тишину, заполнившую комнату. На кофейном столике стояли две нетронутые чашки зеленого чая с ароматом вишни и рядом с ними на паре блюдец покоились два кусочка яблочного пирога. Безмолвие породило напряжение, и то мгновенно сковало пару молодых людей - молодого босса Вонголы и его новую знакомую, которую он более часа тщетно старался расположить к себе. Девушка перед ним представляла интерес не по одной причине, и теперь он волновался, как перед самым важным экзаменом в жизни, не зная, добьется ли он нужного результата или нет.
Кёко Сасагава обладала нужными ему качествами, прелестным личиком, изящными манерами, но, увы, данными, которые ей не могли не навредить в ближайшем будущем. Тсуну разучили верить в совпадения в совсем юном возрасте, и то, что девушке, к которой он тайно присматривался не один год, понадобилась его защита, он про себя объяснял вмешательством высших сил, с волей которых даже не думал спорить. Проблема - куда без нее, думал Савада, - состояла в том, что сама Кёко не совсем четко представляла, что ей нужна была помощь постороннего человека, и убедить девушку оказалось совсем не просто.
Теперь, когда они сидели в нерушимом безмолвии, у Тсуны появилось время обдумать, где именно он ошибся, и голос Реборна в голове с привычно унизительными нотками спросил: "А где ты не ошибся?" Пожалуй, не стоило пользоваться своей властью, чтобы вызвать ее в срочном порядке по телефону через знакомого арендатора, а к моменту, когда она вошла в контору, можно было и встать из кресла этого арендатора, чтобы не смущать ее, и, наверное, надо было отбросить манеры дона мафиози - словом, не пытаться произвести впечатление, ведь в итоге все равно он несколько подавленно сидел сейчас перед ней и чувствовал, что следовало извиниться.
- Так эта моя подруга, с которой я пошла в аптеку, - вдруг произнесла Кёко голосом, охрипшим от долгого молчания, - когда я смогу ее увидеть?
- Уже скоро, - мгновенно ответил Тсуна, немного радостный, что хоть кому-то из них удалось развеять траурную тишину, - я отправил за ней лучшего человека.
Савада от волнения потер взмокшие ладони, и этот жест не остался незамеченным.
- Лучшего человека? - переспросила девушка.
- Профессионала, - лаконично пояснил Тсуна, но по взгляду собеседницы понял, что напугал ее этим словом, потому, не задумываясь ни на миг над тем, что собирался произнести, добавил, - не киллера.
Савада ударил бы себя рукой по лицу за такое пояснение, если бы забыл про имидж. С каждой минутой он только ухудшал ситуацию, и ему оставалось надеяться, что возвращение Гокудеры с подругой Кёко изгладит ситуацию.
Хаято не заставил себя ждать.
- Десятый, - поприветствовал он, войдя в комнату без стука.
Кеко и Тсуна синхронно повернулись на голос, и их лица выразили одинаковые реакции на то, что они увидели. Первое, что моментально бросилось в глаза, было неподвижное запыленное тело девушки, взваленное на плечо Гокудеры. Когда тот заметил, что у его босса гостья, он слегка поклонился, но тело соскользнуло и упало почти прямо перед Сасагавой. Ей хотелось закричать, но голос куда-то пропал, да и последующие действия "профессионала" на долгую минуту выбросили весь словарный запас из памяти.
- Ну вот, - под нос буркнул он и, понимая, что вместо него никто не положит Хару на диван рядом с гостьей босса, взял ее за руки и протащил тело сам.
Савада тем временем заметил, что глаза друга пострадали, и он вопросительно взглянул на Гокудеру.
- Эта сучка сопротивлялась, - пояснил тот и, коснувшись припухших век, произнес, - я за аптечкой.
- За аптечкой? Гокудера, что ты с ней сделал? Она жива?
- Господи, почему она такая бледная? - наконец нашла в себе сил спросить Кеко, переводя пугливый взгляд с Хару на Тсуну.
- Жива, конечно. Переборщил со снотворным, вот и все. Проснулась в машине и начала драться, пришлось усыпить дважды.
Словно услышав, что речь идет о ней, Хару сквозь сон чихнула, и от этого начала постепенно приходить в себя. Вокруг было слишком светло для нее, и она зажмурилась и простонала от рези в глазах, от которой разболелась голова. Или, - собирая мысли по кусочкам, думала Хару, - голова скорее болела так, будто по ней ударили чем-то тяжелым. Несколько раз.
И с особым удовольствием.
Когда она разлепила веки, то увидела испуганное лицо подруги, похитителя, протиравшего глаза носовым платком, и очередного незнакомца. Хару не могла не удивиться, осознав, что второй раз подряд она открывает глаза не там, где их закрывала, и от этой мысли ей на долю секунды даже стало страшновато моргать.
- Значит, - удобнее расположившись на диване и сделав глубокий вдох, наконец произнесла Хару, - этот сукин сын довез меня до своего притона.
Гокудера вобрал достаточно для любимого ругательства воздуха в грудь, но промолчал, увидев упрек во взгляде босса.
- Мило, - саркастично пробормотал тот, едва двинув плотно сжатыми губами. - Гокудера, пройди за мной.

Дверь, закрывшаяся за спинами похитителя и его босса, не смогла скрыть повышенных тонов, на которых они завели оживленный спор, хоть она и приглушила его достаточно, чтобы девушки не разобрали слов. Голова Хару все еще кружилась, ее мысли и воспоминания были запутаны, и она все еще была мертвенно бледной. Она начала рассказывать подруге, что и как с ней произошло, но потом вдруг мысленно спотыкалась об какую-то мелочь и, с трудом вспоминая, где же она остановилась, продолжала свое повествование, пока что-нибудь не отвлекало ее вновь.
- И, знаешь, в машине еще была девушка с такими пастельно-розовыми волосами, и... Кстати, я хотела покрасить свои в такой цвет в том месяце, помнишь?..
- Неважно, Хару. Что было дальше?
- Ну я решила не брать краску...
- Нет, что было с тобой? Я имею в виду сегодня. Пару часов назад.
- А. Так. Не помню. А, нет, помню...
Выяснилось, что им обеим говорили одно и то же: они увидели преступление, и их жизнь теперь подвергалась опасности, а Вонгола предлагала обеим защиту. Они не успели обсудить еще очень многое, когда дверь вновь отворилась, и в комнату вошел с мрачным и серьезным видом Тсуна, а за ним несколько подавленно проковылял Гокудера.
- Хару-сан, - прочистив горло и сев на место, начал босс, - это правда, что вы напали на моего человека?
- Напала? - возмутилась девушка так, что вскочила с места, но Кёко усадила ее обратно. - Это, значит, теперь я еще напала? Я защищалась! Я думала он хочет продать меня!
- Следи за тоном, когда говоришь с Десятым, стерва! - прошипел Хаято, пребывая в окончательно испорченном настроении.
- Тише, Гокудера-кун. Хару-сан, почему вы решили, что он хочет продать вас?
Девушка моргнула пару раз, затем, словно ее спрашивали об очевидном, ответила:
- Ну, сейчас всех симпатичных девушек, которых крадут, продают за рубеж.
- Ты себе явно льстишь, - вновь проворчал ее похититель.
Они обменялись взаимно ненавидящими взглядами, но Хару решила не ругаться с ним. В конце концов, молодой человек напротив, его босс, казался вполне приличным и терпеливым человеком, а этот Гокудера только мешал им вести беседу. Хару захотелось прогнать его из комнаты, и она удивилась, откуда в ней возник прилив храбрости, граничащий с наглостью.
- Мы не собираемся вас продавать, Хару-сан. Я даю вам свое слово, что пока вы под нашей опекой, вас здесь никто не обидит.
И тут Хару поняла, что дипломатичная натура Тсуны расслабила ее и сняла напряжение. В этой комнате она вдруг почувствовала себя безопаснее, чем в "Сливе", почти как дома, и даже присутствие ее похитителя больше не пугало девушку.
Атмосферу на этот раз накалила ее подруга.
- Я чувствую "но", - холодным тоном произнесла она, и Хару заметила, как вздрогнул этот очаровательный молодой человек.
- Да, есть условие, - признался он, отведя взгляд на пару секунд и едва задавив предательскую дрожь в голосе. - Вы должны будете прожить под замком некоторое время. Поймите, это ради вашей безопасности. Люди, которые хотят вашей смерти... Они не остановятся ни перед чем. Я не хочу ограничивать ничью свободу, но я не смогу уснуть, зная, что из-за меня вы можете пропасть навсегда для всех.
Обе девушки молчали в сомнении, и Тсуна, утомленный этой ситуацией, прошагал к столу, достал из кипы бумаг одну папку, и, когда он вернулся к ним, в его руках были несколько извлеченных фотографий, которые он не торопился показывать своим гостьям.
- Тот аптекарь, который обслуживал вас в то утро... Мы нашли его, и сделали несколько снимков. Для следствия. Я ни за что бы не стал показывать вам эти фотографии, потому что они напугают кого угодно, но я хочу, чтобы вы знали, от чего мы пытаемся вас спасти.
Хару заметила, что обратная сторона несколько просвечивала, и то, что на белой бумаге казалось бледно-розовым, на фотографии скорее всего было алым или багровым. Навряд ли они нашли его на грандиозной распродаже томатов. Девушка была благодарна Тсуне, что он не торопился разворачивать к ним снимки, иначе бы двойная порция яблочного пирога, уничтоженная, пока Кёко расспрашивала ее наедине, выбралась из желудка прямо на ковер под ногами.
Ее подруга хладнокровно выжидала, пока ей передадут фотографии, и Хару не в первый раз задумалась над тем, что нервы Кёко были сотканы из титанового сплава. Впрочем, она хотела работать в полиции, и вроде как даже училась на криминалиста после школьного выпуска, но, во всяком случае, сейчас-то она была просто хозяйкой борделя, а не директрисой какой-нибудь мясницкой.
Как только в поле периферийного зрения Хару попала передняя сторона снимков, она зажмурилась и, на случай, если этого окажется мало, отвернулась. Она услышала неторопливый шелест бумаги - это Кёко рассматривала детали; наверняка, пыталась понять, не подделка ли это. Миура открыла глаза только когда почувствовала, как сиденье софы колыхнулось - ее подруга потянулась, чтобы вернуть фотографии, и ее прискорбное выражение лица говорило само за себя.
- Я согласна, - со вздохом сообщила та, и Хару, по привычке поддерживая любое решение подруги, кивнула. Тем более, что боссу она почему-то поверила сразу.
- Отлично, - с облегчением произнес Тсуна и хлопнул в ладоши в знак того, что его задача на сегодня была завершена.
- Где наши камеры? - подавленно спросила Кёко, и он на миг сделал очень испуганное лицо.
- Камеры? Боже, нет! Какие камеры? У вас будет своя комната здесь, на втором этаже. Я вас сам провожу, идемте.
Это приободрило девушку, и та зашагала смелее. Хару оптимистично проследовала за ними, но Гокудера остановил ее, грубо схватив за локоть.
- Ты. Идешь со мной.
- Это в смысле? - возмутилась она и попыталась отцепиться, но если с момента прошлой встречи Гокудера и стал выглядеть менее угрожающе, то сил у него точно не убавилось.
- В прямом. Будешь жить отдельно от подружки. Если выкинешь по дороге хоть один фокус...
- Я не хочу отдельно! - капризно перебила девушка, но вернувшийся к ним Тсуна, вопреки ожиданиям и надеждам Хару, не остановил Гокудеру.
- Мне жаль, но это так. Гокудера-кун отвезет вас в другое безопасное место.
Хару едва не заплакала от обиды. Она ссутулилась и опустила голову, и даже то, что Хаято отпустил ее, не успокоило девушку.
- Ты снова напугал ее, - с упреком в голосе произнес его босс и вновь обратился к Хару, - я лично буду приезжать к вам и проверять, все ли у вас хорошо, Хару-сан.
- Ладно, - расстроенно пробормотала девушка и, громко шмыгнув, спросила, - а как мне к вам обращаться?
- Боже, где мои манеры? - пристыженно произнес он и протянул ей руку. - Можете называть меня Тсуна-сан.

Вопрос: ♥?

1. Спасибо, автор!		6	(100%)
Всего:		6

@настроение: Всех с наступающим btw

@темы: фанфики

---

5986 fest #12

[gokuharu]

Хару переводится в Намимори. После женской школы все мальчики кажутся ей извращенцами. Хару достаёт парней соблюдением приличий и правил. Особенно Гокудеру. Она даже вступает в Дисциплинарный комитет. Однажды Хаято узнаёт, что у "правильной" Хару тоже есть секреты (что-нибудь компрометирующее в пределах разумного. Работает официанткой в косплей-кафе, например. Или озвучивает симуляторы свиданий для парней(не хентай!).)

@темы: не исполнено, фест

---

5986 fest #11

[gokuharu]

TYL! Хару и Хаято - коллеги по работе в Вонголе. Она влюбляется, он ничего не замечает. Признание во время совместной миссии, реакция Хаято на усмотрение автора.

@темы: исполнено, фест

---

5986 fest #10

[gokuharu]

"Взрослая" заявка. 20YL! Ретеллинг мюзикла Mamma Mia.
Хару выдаёт замуж дочь, которую вырастила одна. Мечта девушки - чтобы к алтарю её повёл отец. И она приглашает на свадьбу всех друзей детства матери (подбор гостей по желанию автора, хоть Занзаса с Бьякураном зовите). Главное, чтобы в конце выяснилось, что отец - Хаято. ХЭ.

@темы: не исполнено, фест

---

5986 fest #9

[gokuharu]

TYL! Броманс (близкая дружба без романтики).
Мальчишник перед свадьбой Тсуны и Хару. Пьяный Десятый признаётся друзьям, что совсем не любит невесту. Просто Киоко ему отказала, но наследники-то нужны, а Хару хорошая хозяйка и детей любит. Метания Хаято между "мужской дружбой" и правильным поступком. Он всё же едет к совершенно счастливой невесте и всё ей рассказывает. Неверие, истерика, скандал. Дальнейшее развитие событий и будет ли свадьба - на усмотрение автора.

@темы: не исполнено, фест

---

5986 fest #8

[gokuharu]

Вонгола выезжает на пикник. Хаято и Хару ругаются, в пылу спора отстают от остальных. Блуждания по лесу, совместная ночёвка, неловкая забота друг о друге. Без NC.

@темы: исполнено, фест

---

5986 fest #7

[gokuharu]

Хару брала у Бьянки уроки кулинарии. Несколько раз попробовав её еду, Гокудера теперь впадает при виде Хару в неконтролируемое возбуждение. Без ООС, Хаято всё так же стесняется девушек, а Хару - мужчин типа Шамала.

@темы: не исполнено, фест

---

5986 fest #6

[gokuharu]

"Мистер и миссис Гокудера". Вариации на тему фильма.

@темы: не исполнено, фест

---

5986 fest #5

[gokuharu]

AU в каноне. У Хару и Гокудеры - одинаковое Пламя Урагана. Таймлайн - Конфликт колец. Соперничество за место Хранителя Урагана и Правой руки Тсуны (без намёков на 5927 и 2786).

@темы: не исполнено, фест

---

5986 fest #4

[gokuharu]

ООС. дарк!Хару/Гокудера. С невинным видом изводить стесняшку-девственника. Сталкерство, dirty talk, подкидывать своё нижнее бельё в его сумку/шкафчик/почтовый ящик. По арту

Такой милый~

@темы: исполнено, фест

---

5986 fest #3

[gokuharu]

частичная AU. 5-6YL! Хару - студентка, пытающаяся открыть собственный модный бизнес. Гокудера - студент и мафиози, любящий хорошо одеваться.

@темы: не исполнено, фест